Ты один? спросил Андрей Андреевич резко. Ну как, Феоктистов не поделился с тобой своим секретом?.. Отшучивается? Он дошутится. И ты вместе с ним Что он вознамерился дальше делать и куда со своим прибором направиться?.. Так-так. Совсем парень оборзел. Причём тут Шпарёв и руководство комбината?.. почесал в раздумьях высокие залысины и стал прощаться: Ладно, Женя, я всё понял. Пока. Недослушав прощального слова, нажал на рычаг.
Тут же набрал другой номер.
Да, Блат-штейн слушает, услышал он размеренный голос с мягкими интонациями, как у одессита.
Я по Феоктистову Яков Абрамович.
Что с ним?
Завтра он будет заниматься вами, то есть управлением комбината и АТПр.
Причина?
По делу Шпарёву.
О, тогда ты не ошибся, тогда мной. Шпарёв был моим личным подопечным.
Феоктистов считает, что вы там приложили руку к его гибели, или довели до самоубийства.
Какой вздор! Совсем у этого следока крыша съехала, возмутился Блатштейн. Пора его ставить на место, приземлять. У тебя всё?
Да.
Яков Абрамович на секунду замолчал. Андрей Андреевич терпеливо ждал.
Слушай, позвони Прокуднику-поскуднику, узнай, где Феоктистов? И тут же позвони мне.
Хорошо, Яков Абрамович.
Выяснение не заняло и пяти минут. Вначале Андрей Андреевич позвонил Прокудину. Тот обратно ему. И уже после него Андрей Андреевич доложил:
Яков Абрамович, Феоктистов у себя, и будет в управлении ещё час, а то и полтора. Разбирается с делом Заичкина.
Добро. А мы сейчас его делом займёмся. Нужен буду звони.
До свидания, Яков Абрамович
Андрей Андреевич посидел какое-то время с трубкой в руке. Потом положил её и поморщился, как от кислого варения. Поднялся из-за стола и направился к двери.
А делом Феоктистова Яков Абрамович занялся сразу же после звонка Андрея и круто. Срежиссировал все так, как учили когда-то в НКВД, в МВД, в прокуратуре, в которых некогда он работал и не без успеха, проявляя свои незаурядные способности. И сейчас, помимо тех людей, что имелись у него в родных правоохранительных органах города и области, были и другие кадры, боевые, на всякий экстренный случай, который сегодня и приспел.
12
В медвытрезвитель был доставлен очередной пьяный гражданин. Двое сержантов, доставившие его, сидели на деревянном диване и с насмешкой наблюдали, как им занимаются Галимханов и медбрат Глотко.
Медицинский работник пытался едва ли не силой заставить пациента дуть в индикаторную трубку, уговаривал его. Тот противился.
Давай, хлопчик, дыхни, а?
Чо, так не вишь? Ну, пьяннай, ну выпил. Ик!
Ну, дунь, хлопчик, ну дунь!
Хлопчик наконец уразумел, что от него требуется, набрал в грудь воздуха и с шумом дунул в трубку. Та посинела.
Во! Ви-ишь, ик! Ты мне потом её подаришш.
Подарю
А мож счаз? Отпустите меня домой, и я с твоим пода ик! рком уйдю, тьфу, уйду.
Ноги у пьяного подкосились, Галимханов поддержал его.
«Домой», передразнил Галим. По кустам шарахаться?
Не-ка, ик! Как штык домой придю, тьфу, при-дю. Нет, покрутил головой, приду! Во, праильна, ик! при-дю, и захохотал оттого, что не может правильно выговорить.
Галимханов обыскивал пациента. Из карманов достал ключи, видимо, от квартиры, десять рублей и мелочь. Положил всё это на широкую доску бордюра дежурки, за которой сидел Бахашкин за столом и записывал в журнал посетителей перечисляемые предметы.
Ик! Домой хочу, канючил пациент. Отпустите меня домой. У меня дети есть, у меня баба есть, и всхлипнул, а вы, черти, меня ик! не отпускаете.
Ага, вспомнил родименький о детках, усмехнулся Глотко.
Да вот, гордо сказал пьяный и показал пальцем на бордюр. Запиши, начальник, что у меня были пейсят рублей денег.
Бахашкин никак не отреагировал на его просьбу. Писал сосредоточенно и долго.
Кропотливую работу Шалыча прервал резкий звонок телефона. Он бросил ручку и сорвал с него трубку.
Начальник городского медицинского вытрезвителя нумер один Бахашкин
Бахашкин! Начальник! Пфу!.. в трубке послышался смех. Подумать только! Ему давно пора быть у параши, а он начальник, да ещё такого наиважнейшего объекта. Ха-ха!
Лицо Шалыча побледнело, узкие щёлочки глаз расширились, губы задрожали. Он хотел было ответить что-то ругательное абоненту, но голос показался знакомым, возможно, даже Андрея Андреевича. Та же грубая ирония, резкий и звонкий тон, и он инстинктивно сдержал свой порыв.
Ну ладно, грозный начальник, шутки в стороны. Мне нужен твой подельник, Галим. Где он?
Тута. А хто просит?
Хто? Хтокало! Хм, какой стал любопытный. Помалкивай, раз в дерьмо сел. Делай то, что тебе говорят. И поменьше вопросов. Давай своего хорька.
Шалыч прикрыл трубку ладонью и, чуть привстав, полушёпотом позвал Галимханова.
Сашька! Иди к трубке. Тебя
Все присутствующие повернулись в его сторону.
Галим спросил:
А чо шёпотом?
Не знам
Саша иронично усмехнулся и обратился к сержантам:
Парни, идите, пошманайте. Помогите Глотке.
Сержанты с некоторой подобострастностью поднялись и подошли к пьяному. Галимханов прошёл в дежурку.
Пациент наконец понял, что с ним не шутят, стал просить:
Бра-ацы! Только не в душш! Я всё! Всё сделаю, но в душш не надо! Не пойдю! Всё возьмите! Червонец, мелочь. Ик-ик!..