В какой-то момент из-за стола играющих в карты громил поднялся голый до пояса человек с блестящим ножом в руке. Нахально подошел к Николаю, неподвижно сидящему на своем чемодане в дальнем углу вагона, и брезгливо сквозь зубы попросил его встать с дорожной клади. Николай решил, что сейчас его будут убивать, потерял от страха последние силы и подняться на ноги не смог. Тогда полуголый громила зашел Николаю за спину, рявкнул что-то грозное и резким ударом натренированной руки вонзил нож в крышку чемодана. У Николая было ощущение, что нож вошел ему под лопатку. Последовало несколько ловких движений, сопровождаемых общим хохотом воровской братии, и содержимое чемодана вывалилось на пол вагона через прореху в боку. «Угощайся, братва»! выкрикнул довольный потрошитель, бросая на стол перед игроками аппетитную добычу. Через несколько минут от нее не осталось и следа. После этого карточная игра возобновилась, и в какой-то момент до Николая донеслась фраза:
А кто этого будет кончать?
Тот, кто сейчас проиграет, прозвучал ответ.
И Николай понял, что это конец. Игроки за столом поставили на кон его жизнь. Он был для них всего лишь очередной жертвой, с которой предстояло расправиться.
Играющие в карты люди то и дело с усмешкой посматривали на него, зло шутили и переговаривались между собой на каком-то странном языке, где обычные вещи назывались неизвестными Николаю именами. Молодой ветеринар почувствовал, как сильно он вспотел, что вся его спина начинает гореть от жара, а ноги между тем мерзнут. Его дыхание стало частым и неровным. Если бы это состояние продолжалось очень долго, он бы не выдержал. Умер бы от разрыва сердца или сошел с ума.
Но на одной из станций поезд стал притормаживать и медленно остановился. Потом какой-то человек, стуча каблуками по перрону, пробежал вдоль состава из одного конца в другой, крича: «Киреев! Киреев! В каком вагоне Киреев Николай»?
Но на одной из станций поезд стал притормаживать и медленно остановился. Потом какой-то человек, стуча каблуками по перрону, пробежал вдоль состава из одного конца в другой, крича: «Киреев! Киреев! В каком вагоне Киреев Николай»?
Краснорожие картежники, презрительно улыбаясь, стали наблюдать за испуганным попутчиком, как он поступит. В конце концов, кто-то из них с издевкой изрек:
У тебя что, язык жопа съела?
Остальные дружно рассмеялись.
И в этот момент Николай, наконец, преодолел себя. Желание жить стало сильнее обиды и страха. Он бросился к двери и закричал хриплым голосом:
Я здесь. Я здесь! Откройте!
Дверь со скрипом отошла в сторону. Он ослеп от яркого света, спрыгнул на землю, снял шапку с потной головы и увидел, что вместе с шапкой снялась с головы вся его густая шевелюра. Солдат охранник, по долгу службы присутствующий при этом, удивленно проговорил:
Вот оно, наказанье-то божье! Бог шельму метит.
Но Николай не услышал в словах охранника даже намека на оскорбление. Он был жив, несмотря ни на что, он вновь увидел солнце, и это было для него самое главное. Теперь ему хотелось просто надышаться свежим воздухом, понимая, что очередное испытание уже позади.
Настоящая жизнь была сейчас где-то далеко-далеко. Он это знал, но ничего не мог изменить, ничего не мог с этим поделать. Он знал, что эта жизнь чужая не его, не для таких, как он. Но он также знал, что эти страшные испытания когда-нибудь закончатся. Пусть рядом с ним человек с ружьем, собаки, готовые в любой момент разорвать на куски. Всё равно, всё равно это его родина, это его земля, это его судьба, а значит, и его Бог. Как же может он не любить всё это? Он, который сам часть этой земли, часть этого воздуха, этого низкого серого осеннего неба.
Город будущего
Между тем жизнь в Осиновке шла своим чередом. Осиновка, несмотря ни на что, крепла и разрасталась, точно так же, как крепла и менялась на глазах вся Россия.
Всего за несколько лет в Осиновке, на берегу Вятки, была построена огромная нефтебаза. Следом за ней на месте деревянных складов купца Шамова возник Хлебоприемный пункт. Потом в домах лесопромышленника Бушуева разместился туберкулезный санаторий.
Но совершенно особым событием для Осиновки стало появление в ней ликероводочного завода, потому что именно после этого Осиновка стала быстро богатеть и превращаться в небольшой провинциальный городок со всеми атрибутами городского пространства.
Ликероводочный завод стал важной вехой в истории города, его эмблемой и надеждой на многие годы, потому что, несмотря на все революционные перемены и веяния, русский народ по-прежнему много пил, не для веселья, а для забытья. К тому же, налоги от продажи винной продукции составляли сейчас львиную долю местного бюджета.
Как известно, первым признаком города у нас на Вятке считается своя газета с громким названием. Так вот, настоящая газета под названием «Ленинская искра» появилась в Осиновке в 1937 году, и учредили ее как раз работники упомянутого завода с целью агитации за трезвый образ жизни. Как водится, главным редактором газеты был назначен единственный в округе обрусевший немец Яков Семенович Эркерт. И хотя Яков Семенович был человек очень серьезный, про него тут же стали рассказывать смешные истории, якобы подтверждающие его феноменальную скупость.