Вестник. Ты можешь видеть сам: вот труп её!
Вестник..[25]
Креонт. О горе мне!
Вот новую беду я вижу, бедный!
Что же ждёт меня впереди ещё?
Вот на руках умерший сын, а там
О несчастный я, вижу новый труп.
О мать жалкая! о дитя моё!
Вестник. У алтаря она себя убила,
И ночи мрак закрыл её там очи;
Но Мегарея смерть и славный жребий
Оплакала она, потом его
(Вестник.).
Креонт. Увы, увы!
Страх убил меня. И зачем никто
Мечом острым в грудь не сразил меня?
Несчастный я, увы!
Судьбой жалкою погибаю я.
Вестник. Тебя пред смертью она винила
В погибели обоих сыновей.
Креонт. Как умерла она? Каким ударом?
Вестник. Как жалкую судьбу узнала сына,
Своей рукой себе пронзила грудь.
Креонт. Горе, горе мне!
Из людей никто
С головы моей не возьмёт вины.
Я, несчастный я, я убил тебя,
Сказать должен то. О рабы мои!
Уведите меня, уведите скорей,
Не живой уж я, я ничто теперь.
Хор. Добро сказал, коль есть добро в бедах.
Тем лучше, чем скорей бежать от зла.
Креонт. Приди, приди,
Покажись скорей, мой последний рок,
Приведи ко мне мой последний день,
Приди, приди ко мне,
Чтоб не видеть мне уж другого дня.
Хор. То в будущем ещё; о нём забота
Лежит на том, на ком лежать должна;
О настоящем нам подумать нужно.
Креонт. Лишь получить бы мне, о чём прошу.
Хор. Нет, не проси теперь: не в воле смертных
Судьбы определенья изменить.
Креонт. Отведите меня: я ничто теперь;
Я убил тебя против воли, сын!
И тебя, жена. О несчастный я!
И не знаю теперь, на кого взглянуть,
Где совет найти. Всё вокруг меня
Всё разрушено. На главу мою
Рок ужасный пал, поразил её. (Креонт.).
Хор. Мудрость выше всего; счастье первое в ней.
И богов оскорблять нам не должно ни в чём.
А надменная речь горделивых людей
Судьбы страшную казнь призывает на них,
И в летах наконец
Они учатся мудрыми быть.
Зенон Китийский
Зенон Китийский
(ок. 334 г. до н. э., Китион, Кипр) ок. 262 г. до н. э., Афины, Греция)
Древнегреческий философ, основоположник стоической школы.
Любовь это стремление к сближению, вызванное видимостью красоты.
Жить надо согласно с природой, и это то же самое, что жить согласно с добродетелью.
Друг это наше второе я.
У нас для того два уха и один рот, чтобы мы больше слушали и меньше говорили.
Еврипид
(480 г. до н. э., Греция 406 г. до н. э., Древняя Македония)
Древнегреческий трагик, представитель новой аттической трагедии.
Не умершего следует вам оплакивать, а рождающегося для тяжкой борьбы с тяготами жизни.
Уста клялись; ум клятвою не связан.
Менее мучительна сама смерть, чем ее ожидание.
Если ты ценишь свою жизнь, помни, что и другие не меньше ценят свою.
Истинное мужество осторожность.
Король должен помнить три вещи: что он управляет людьми, что он обязан управлять ими согласно с законами, что он не вечно будет управлять.
Звание свободного человека дороже всего.
Когда божество хочет наказать человека, оно прежде всего лишает его рассудка.
Кто знает, может быть жить, это значит умереть, а умереть жить.
Сократ
(ок. 470 г. до н. э., Афины 399 г. до н. э., Афины)
Античный мыслитель, первый афинский философ, учение которого знаменует поворот в философии от рассмотрения природы и мира к рассмотрению человека.
«Желать вам всякого добра я желаю, о мужи афиняне, и люблю вас, а слушаться буду скорее бога, чем вас, и пока есть во мне дыхание и способность, не перестану философствовать, уговаривать и убеждать всякого из вас, кого только встречу, говоря то самое, что обыкновенно говорю: о лучший из мужей, гражданин города Афин, величайшего из городов и больше всех прославленного за мудрость и силу, не стыдно ли тебе, что ты заботишься о деньгах, чтобы их у тебя было как можно больше, о славе и о почестях, а о разумности, об истине и о душе своей, чтобы она была как можно лучше, не заботишься и не помышляешь?»
«Слушайте. Может быть, иным из вас слова мои покажутся шуткой: но знайте, что они будут совершенная истина. Я приобрел это имя, афиняне, не чем другим, как некоторою мудростью; а какою мудростью? Может быть, человеческою, если такая есть. Ведь я, должно быть, в самом деле мудрец по-человечески; а те, о которых сейчас говорил, скорее мудрецы по какой-нибудь мудрости выше человеческой: иначе, не знаю, что и сказать о ней; потому что не разумею ее, а кто приписывает ее мне, тот лжет и говорит с целью оклеветать меня. Но не шумите, прошу вас, афиняне, и не думайте, будто я объявляю вам что-нибудь великое. То, что скажу, будет не мое слово; нет, сошлюсь на лицо, пользующееся вашею доверенностью; представлю вам свидетелем своей мудрости, если какая есть у меня, дельфийского бога. Вы ведь знаете Херефона: 1) он был с детства моим другом и другом многих из вас; он вместе с вами находился в последнем бегстве из отечества и с вами же возвратился в него 2). Вы знаете также, каков был Херефон, какая горячность обнаруживалась в его стремлениях к чему бы то ни было. Вот он, пришедши некогда в Дельфы, осмелился требовать мнения оракула и но не шумите, граждане, слыша слова мои, да и вопросил: есть ли кто-нибудь мудрее меня? Пифия отвечала, что нет никого 3). Херефон уже умер; но вместо него засвидетельствует вам это брат его. 4). Смотрите же, к чему клонится моя речь: я хочу показать вам, откуда вышла на меня клевета. Услышав о таком ответе, я рассуждал следующим образом: что ж бы это говорит бог? какая мысль его? Я ведь нисколько не сознаю себя мудрецом. Что разумел он, называя меня мудрейшим? Однако бог не лжет же; потому что это ему несвойственно. И долго недоумевал я касательно этих слов; но потом кое-как напал на следующий способ исследования их: я пошел к одному из тех, которые слывут мудрецами, с намерением, если где, то здесь обличить оракула и его изречение, что вот он мудрее, чем я, а ты назвал меня мудрейшим. Но рассматривая этого человека (нет нужды, афиняне, называть его по имени; довольно, что тот, к кому я обратился для этой цели, был один из политиков) и разговаривая с ним, я заметил, что он многим другим, особенно же себе, кажется мудрецом, а на деле не мудрец. Потом я пытался доказать, что он почитается мудрецом, а в самой вещи не мудрец, и чрез то сделался ненавистным как ему, так и многим присутствовавшим. Возвращаясь от него, я рассуждал сам с собою, что у меня действительно более мудрости, нежели у этого человека: потому что хотя оба мы, должно быть, не знаем ничего хорошего и доброго; но он, не зная, почитает себя знающим, а я, когда уж не знаю, то и не приписываю себе знания. Этим то немногим я и мудрее его, что чего не знаю, о том и не думаю, как об известном».