Вечереет
2017
Обострение
Из острого у меня, пожалуй,
только локти и кухонный нож
(клыки номинально),
но их не вонзишь
в пограничное состояние
человеческих особей,
родичей по Адаму и Еве,
братьев по крови и лимфе
по ту сторону расщепления ума,
наблюдаемого мною
хотя и издали, но близко,
близко принимаемого к сердцу.
Да, я хотел бы что-то вонзить,
но не в ваши печенки
или под ребра, или в глаза,
а в вашу отравленную
ядовитыми парами совесть,
в ваш комплекс неполноценности,
виляющий хвостом на Запад,
но с таким остервенением
гавкающий на северо-восток
до кровавой пены,
до бани кровавой на Донбассе.
Вы, видимо, не в курсе,
или упорно отгоняете мысль,
что самой истории,
мыслящей глобальными категориями,
это чуждо, и сами вы,
такие оскаленные чужды;.
Ей тесно от ваших
«Украина для украинцев»
и больно от «москалей на ножи».
В конце концов, это пошло,
пошло и безвкусно,
брехливо по-собачьи
и низко чисто по-человечески.
Впрочем, для самокритики
вы слишком вспенены, взмылены,
вас несет.
Я не хочу применять локти
и кухонный нож (и клыки),
но если войдете на мою кухню
наверное, не налью вам чаю
и не подставлю вам щеку
ни правую, ни левую.
Но попробуйте всё же
окститься.
2017
Трава
Люблю вид буйной травы,
Люблю запах скошенной,
Люблю нрав травоядных увы,
Прожаренными тоже.
Люблю сено, на свой диван
Положил бы охапку-другую,
Из двух зол предпочел бы дурман
Обкуренности скурвленности.
Трава повергается ниц,
Выпрямляется, высыхает.
В книге жизни между страниц