У Ивана сил нет обернуться,
Не домой же теперь вернуться.
И Иван на лодке поплыл,
А живот его с голода ныл.
Вдруг видит белуга
На мель выброшена вверх брюхом.
Он к ней бежит,
От радости кричит:
«Я голоден ужасно».
На белугу смотрит зверообразно.
А она ему: «Не ешь меня.
Я пригожусь не пройдёт и три дня».
От голода Иван умирает,
Но в воду её толкает.
А она на него посмотрела,
Хвостом помахала.
Хвостом махала,
В глубину убегала.
Дальше царевич плывёт,
Ни жив ни мёртв, но идет.
Хорошо, что лодка сама
С теченьем к океану несла.
Наконец он к берегу пристал.
Поклажу свою в руки взял.
Глядит пред ним дорога,
Которая кабы встала небо достала,
Кабы руки вора связала,
Кабы ноги коня догнала,
Кабы глаза увидала,
Кабы язык рассказала.
Скоро сказку сказать,
Не скоро дело сдела́ть.
Шёл Иван наш, шёл,
Гнездо гусиное нашёл.
Съестного взалкал2,
Яйца из гнезда достал.
Тут гусыня просила
И слёзно его молила:
«Детушек моих не губи,
Старость мою сбереги.
А я тебе пригожусь
И в нужный момент явлюсь».
Царевич её жалеет
И в путь идёт скорее,
Хотя его живот
Предсмертную песнь поёт.
Шёл он быстро-ли, далёко-ли,
Долго-ли, высоко-ли.
Сейчас не понять
Дайте сказку сказать.
Навстречу ему волчица.
Идёт, что тут рядиться.
И с нею два волчонка.
Играют, как два котёнка.
Иван на них взглянул
И лук богатырь натянул.
А она ему говорит
И помощь сулит
За жизнь свою и волчат.
Они Ивана выручат.
Пожалел их Иван, отпустил.
И хоть голод почти убил,
Но он себя превозмог
И в дальний путь потёк.
Когда уж не было мо́чи,
Дошёл он в страну вечной ночи.
Глядит стоит изба
На курьих своих ногах,
Во все стороны поворачивает,
Крылышками покачивает.
Вокруг избы ограда.
Колья поставлены как надо.
А на них черепа насажены,
Свет из глазниц на многие сажени.
Все вокруг освещают,
Людей об опасности оповещают.
Царевич к избушке идет
И такую речь ведет:
«Избушка, избушка, повернись,
Только сильно не крутись,
Ко мне передом, к лесу задом».
Изба к нему крыльцом,
А оттуда Яга с костылём,
Кричит, ругается,
На Ивана замахивается.
«Что за шут ко мне пришёл?
Лучше время не нашёл?
Русский дух не выношу.
И сейчас испепелю!»
И она, что было силы,
Костыль в Ивана запустила.
«Если сейчас не уйдёшь,
Познакомлю с зубами псов».
И тот час же на него
Два огромных пса пошло.
А Иван к ней с почтеньем,
Со всем Ивановым уважением.
«На меня, Баба, не сердись
И пожалуйста, не журись.
Что пришёл
Ты извини.
За тревогу меня прости».
Видит Баба, добрый молоде́ц,
Ражий, крепкий,
Прям под венец.
Знает волшебные слова,
Значит, на плечах голова.
Доброе слово любит любой,
От смерти оно спасает порой.
Смотрит она на Ивана добрее,
И стал наш Иван смелее.
«Что, молодец, пытаешь?
Али от дела летаешь?»
спросила Яга
И бровью на него повела.
«Ах, тётушка, отвечал Иван
И тяжко опёрся на балаган,
Иду я к тебе издалека.
Была дорога нелегка.
И если я не поем еду́,
Не быть мне тогда живу́».
Баба в ладоши хлопнула,
Ногой по половице топнула:
«Эй, вы, мамки-няньки,
Мечите на стол пироги и пряники.
И мига не прошло на столе
Яств, как на пиру во дворце.
Пироги с рыбой и мясом,
Пряники печатные, колбасы,
Квас и пиво для души.
Кушай, Ваня, поспеши.
Когда царевич наелся,
Когда наелся, напился,
Яга его в баньке помыла.
Помыла, спать уложила.
Спать уложила, вопросы спросила.
А Иван рассказывает,
Ей всю жизнь показывает.
Баба слушает, не перебивает,
С царевича глаз не спускает.
Выслушала всё и говорит:
«Мне помочь тебе Бог велит.