Один профессор упал в обморок, получив конверт без подписи. Но, как оказалось, в нем была поздравительная открытка от внучки, посланная по случаю его именин.
Дошло до того, что учёные не только нашего города, но и доброй половины страны стали бояться совершать открытия, что грозило международным позором. Миру науки был нужен опытный детектив с холодным, трезвым рассудком и нестандартными методами. И он не заставил себя долго искать.
Однажды, спустя некоторое время после первого инцидента, Терентий Русаков пригласил меня в своё любимое кафе на набережной, куда я сразу же поспешил прибыть. Я застал его сидящим за столиком и сосредоточенно засовывающим лист бумаги в конверт. После того, как листок успешно оказывался внутри конверта, эксперт извлекал его и вновь повторял всё действие, смахивающее на какой-то одному ему известный ритуал.
На столике не было ничего, кроме коробки шоколадных конфет. При мне он несколько раз запускал туда руку и отправлял конфету в рот, после чего продолжал возиться с конвертом. Однако, когда я сел за стол напротив него, Русаков прекратил свои упражнения, тщательно вытер руку салфеткой и убрал бумаги во внутренний карман пиджака.
Поздоровавшись, он произнёс:
Думаю, тебе будет полезно поучаствовать в расследовании этого дела. Оно запутывается с каждым днём. Не исключаю, что оно войдёт в историю криминалистики, так что ты со своими литературными способностями будешь отнюдь не лишним. Сегодня я узнал, что один из коллег пострадавших ученых тоже получил анонимное письмо с изображением «мертвой головы». Благо, руководство Академии Наук уже связалось со мной и я получил возможность контролировать ситуацию. В результате этого ученый не пострадал, и, что немаловажно, эта информация не просочилась в газеты. Все силы нашей милиции брошены на розыск отправителя. Так что будем ждать сообщение об их успехах.
Как? И все? удивился я.
Русаков улыбнулся и заговорщически мне подмигнул.
Увидим.
Но что же такое было в этих письмах, что от них умирают люди?
Хороший вопрос. Как показала моя экспертиза, в них могло быть всё, кроме яда. В моём распоряжении оказалось только два письма: первое, полученное Вершинским, было потеряно в суматохе, когда спасали пострадавшего. Да и в то время еще никто не догадался, что все дело в письме. Так вот, когда я изучил оба письма, то оказалось, что это самые обыкновенные письма. Самая обыкновенная бумага, самые обыкновенные конверты, которые продаются в самых обыкновенных газетных киосках. И даже пресловутая «мертвая голова» самая обыкновенная. Взгляни сам.
Русаков вытащил из кармана фотоснимок и протянул его мне. Посмотрев на него, я воскликнул:
Но это же какие-то пятна!
В самую точку! Настоящий журналист всегда подберёт меткое слово. То, что твои падкие до сенсаций коллеги красиво и поэтично обозвали «мертвой головой» в действительности лишь кучка клякс. Но нельзя забывать, что когда бедный Муравьев увидел эти кляксы, его хватил удар. И этого я пока объяснить не могу, но надеюсь скоро это исправить. Если хочешь, можешь взглянуть на третью «голову».
Он протянул мне другую фотокарточку.
Она выполнена уже более аккуратно, сказал я. Очевидно, художник набил руку.
Да. Я тоже обратил на это внимание. Ну да ладно, «головы» нам больше ничего рассказать не смогут. Выжав из них всё, что можно, я стал досконально изучать образ жизни обоих пострадавших. Меня интересовали их привычки, порядки и обычаи. И кое-что я о них разузнал.
Итак, Лев Вершинский. Он не женат, что неудивительно при его полном погружении в науку. Живёт один в большой квартире в центре, любит работать дома. Он держит прислугу, а именно уборщицу, приходящую несколько раз в неделю, и кухарку. Также у него есть ассистент молодой человек, студент. В некотором роде он исполнял почётную обязанность личного секретаря великого ученого. По крайней мере, вся корреспонденция проходила через его руки.
В тот день на квартире Вершинского было нечто вроде банкета по случаю какого-то успеха их института. Пришли коллеги, именитые ученые. После ужина все они собрались в кабинете и вели беседу, и тут ассистент, который тоже там присутствовал, принёс почту. Злосчастный конверт сразу же привлек внимание профессора. Он вскрыл его, увидел «голову» и дальше ты сам понимаешь, что произошло. Ассистент уверяет, что и предположить не может, откуда могло взяться это письмо.
Далее, Муравьёв. Он был вдовцом, жил один. Хозяйство ему помогала вести соседка пожилая добросердечная женщина. Никаких ассистентов-секретарей у него и в помине не было. Я полагаю, что письмо он получил по почте. Корреспонденции у него было немного, не сказать мало, но если учесть, что эпоха писем уходит в прошлое, то достаточно. Но ящик от писем, в отличие от Вершинского, не ломился. Увидишь, это может быть важно.
Я поговорил с соседкой Муравьёва и многое о нём выяснил. Он был скромным, тихим, но энергичным человеком, но самое главное, он не любил сладкое
А этот тут при чём?
А! Взгляните вот сюда. Что ты видишь?
Он вытащил из конверта, с которым возился, листок и протянул его мне. На нём была изображена «мёртвая голова», но Русаков, очевидно, имел в виду нечто другое.