– Не припомню, чтобы ты была против!
– Тебе трудно отказать, – Раинн поднимается, бесшумно проплывая к выходу.
У кровати она задержалась, подцепив острым когтем черную прядь:
– Какой миленький мальчик…
Теперь она все же видна: невысокая хрупкая женщина с молочно белой кожей прямыми очень гладкими и тяжелыми волосами, стекающими по обнаженным плечам черной волной. В черном узком платье, единственным ярким пятном на котором выделяется карминовый пояс, – точно такого же оттенка, как и ее глаза.
– Кажется, мы сможем обойтись и без тебя в Башне!
– Забудьте о нем! – с недвусмысленным предупреждением отзывается Фейт.
– С каких пор ты стал сентиментальным? – ее улыбка могла бы испугать и бешенного тролля.
– Ты меня плохо знаешь, – сухо замечает маг.
– О нет! – снова яростно шипит вампирка, метнувшись почти вплотную к противнику,
– Мы с тобой живем долго, а я не легкомысленный дух! Так же как и ты, я – забывать не умею! Только я еще и помню, что ты есть! Даже если ты сам забыл!
– Такое не забывается, Раинн… – признается господин Фейт, глядя прямо в пылающие алым глаза, – Советую вам держаться подальше и от меня, и от него!
Маг и врач кивнул в сторону успешно притворяющегося спящим парнишки.
Ответом стал смех, истаивающий в надвигающемся весеннем вечере.
Господин Фейт смотрел на все еще лежавшего без малейшего движения Дамира. Потом пересел к нему и легонько дотронулся волос, словно стряхивая прикосновение вампирки.
– Можешь больше не притворяться.
Дамир поднялся и выдавил, глядя в сторону:
– Простите, я…
– Ты поступил абсолютно правильно. У Раинн тяжелый характер, – попробовал пошутить мастер Фейт, но мальчишка даже вздрогнул от знакомого тона, исполненного спокойной уверенной нежности.
Что б тебе пусто было, Раинн! Неужели все насмарку… Дамир и так лучше любого иного знает, что такое, когда не на кого положиться. Только вроде бы отошел, расслабился, начал улыбаться, – а тут лавина впечатлений, связанных с его наставником и опекуном, хуже которых не придумаешь! Не самое удачное время и способ для развенчания авторитетов, тем более, когда столько труда было положено, что бы завоевать его доверие. Мальчишка растерян, ничего уже не понимает ни в происходящем, ни в себе…
– Спрашивай, – неожиданно предложил Фейт.
Пушистые ресницы взметнулись вверх, и под кристально чистым ясным взглядом синих глаз, господин Фейт вдруг ощутил какое-то странное пронзительное почти забытое чувство – неужели стыд, тьма всеведущая?!
– Почему вы соврали, что не маг? – мучительным шепотом все же выдал свой вопрос Дамир.
Фейт удивился и – внезапно растрогался это хрупкому дару: не верит. В то, что его могли обмануть, что его опекун может быть чудовищем похуже покинувшей их вампирки, и замешан в чем-то подозрительном. Надеется и просит разубедить.
– Какой же я маг? Маг это не столько способности, сколько род занятий. А я за добрый десяток лет использовал меньше чар, чем за последние дни.
– Почему?
– А зачем? Мое положение меня вполне устраивает. Или ты предпочел бы видеть меня в башне, чахнущим над фолиантами и колдовскими гримуарами?
На этот раз Дамир улыбнулся. Такой мастер Фейт ему и пригрезиться не мог, не говоря уж о том, что врядли бы снизошел до разбойничающего юнца.
– И я не хотел, что бы ты меня боялся. Ты ведь сбежал бы тогда…
У парнишки порозовели щеки: мастер Фейт обращается с ним, как будто он сделан из самого драгоценного стекла и рассыплется от малейшей неосторожности.