Вадим даже поднялся с места. Анна Марковна глядела на него с восхищением.
Это долгий и нелегкий путь, сказал Вадим, опять садясь и успокаиваясь. Но первые шаги ясны. Университет я пока оставлю, имение не продам еще, но женюсь и поселюсь на селе.
Женишься?
Да, на крестьянской девке. Приму тот быт, который есть, приму в себя, понимаете, чтобы изнутри, если надо, расширять его рамки, чтобы войти, а не подойти со стороны, чтобы
Анна Марковна всплеснула руками.
Вадичка! Дорогой! Ах, как хорошо! Ах, как я тебя понимаю!
Но дьяконица была другого мнения. Она по-просту огорчилась.
Я, конечно, многого не понимаю, Вадим Иванович, а только это обидно. На какой это девке жениться? В таких цветущих годах на крестьянской девке! И что это у вас за пристрастие, чтобы мужиком делаться? Навидались, кажется, наших мужиков. Они и сами-то себе в тягость, и сами-то в город глядят, а тут неволя, подумаешь! Жалость это одна!
Анна Марковна рассердилась.
Не понимаешь, так и молчи! Это идея, а ты с глупыми соображениями. Мещанство какое!
Быть может, идея и неверна, скромно сказал Вадим, но мне-то она кажется верной, и потому я от нее отступить не могу.
Но дьяконица не унялась.
И какая такая вам девка понравилась? Они все рады хвостами перед барином вертеть. Избалованный народишка. Ну и понравилась, да где же это видано жениться?
Обыкновенно Вадим на дьяконицу обращал очень малое, добродушное внимание. А потому сама Ефросинья Степановна изумилась его внезапной злобе.
Что вы городите? крикнул он. Разве я говорил вам, что мне кто-нибудь понравился? Я о принципе говорил, а вы черт знает куда метнули. Но, конечно, я не теоретически женюсь и жену свою буду любить, буду, буду!
Вадечка, успокойся! молила Анна Марковна. Тебя вполне понимают. Бог да благословит твой путь! А стоит ли обращать внимание на Фросю? Она человек необразованный.
Дьяконица дрожащими руками складывала вязанье и шмыгала носом, готовая заплакать.
Конечно, что ж, я и не говорю, я человек простой, а только, Вадим Иванович, так я вас уважала, так уважала, и вдруг вы
Вадим уже успокоился, встал, махнул рукой и надел фуражку.
Дьяконица тоже замолкла.
Кто там? Клепа! Клепка! Дверь за барином замкни, крикнула Анна Марковна.