Там пристать можно, а отъехать на ялике никак нельзя. У нас берег низкий.
Как же вы на ту сторону ездите?
А на ботике. Лопатой гребем. Теперь вода очень спала.
Ботиком назывался выдолбленный ствол толстого дерева, мелкий и шаткий, как щепка. Ехать можно было в крайнем случае двум, причем один, стоя сзади, греб лопатой.
Студенты не решились отправиться на ботике. Требовался большой навык. В воскресенье Анкундим обещал дать работника.
III
Текла Павловна, вне себя, пришла на кухню. Надо было самой посмотреть пироги. Лукерья ничего не умела.
В воскресенье! волновалась Текла Павловна. Жди до воскресенья! А у нас ни картофеля, ни капусты, ни керосина! Да и не даст он в воскресенье никакого работника!
Что это, Текла Павловна? спросила любопытная Оля.
Она была хорошенькая петербургская горничная, затянутая в корсет и скучавшая здесь не меньше своей барышни, Лили.
Текла Павловна принялась жаловаться.
А что вы думаете? сказала вдруг Луша, доставая противень из духовой. У нас Дунька ботиком править умеет. Около ихней деревни озеро есть.
Все посмотрели на Дуню.
Она сидела на пороге открытой двери и толкла сахар.
Правда, что ли, Дуня? Ездила на ботике?
Ездила. Я могу.
Дуня совсем не шевелила губами, когда говорила, а потому слова ее были невнятны. Полное лицо ее с тупым носом и светлыми глазами напоминало невыразительные лица некоторых статуй. Рот она никогда не закрывала, точно верхняя губы была слишком коротка. Одевалась в деревенские платья с лифчиком, но они не портили ее широкую фигуру. Когда Дуня шла босая мимо буфета, посуда звенела и дерево трещало.
Да врет она все, деревенщина, проговорила Текла Павловна.
Дуня ничего не ответила и продолжала толочь сахар.
Не врет, вступилась Луша. Она умеет. Я хоть сама с ней поеду.
Поедете вы, как же! Вот попробуйте-ка, утоните-ка!
Зачем утопать. Я могу на ботике, мерно проговорила Дуня, не шевеля губами.
Решено было попробовать и отправить Дуню с Лушей в заводскую лавку.
Ишь ты какая умелая, сказала Оля. Никто и не знал. Даром, что из лесу.
Дуню только два месяца тому назад привезла к Назаровой тетка ее из глухой деревни, которая была недалеко от ее собственного захолустного имения, в Тверской губернии. Назарова давно хотела нанять деревенскую девушку.
Дуня была ко всему равнодушна, говорила мало и непонятно, молча работала, сохраняя почти веселый вид.
Дуня, ты какой губернии? приставала к ней Оля.
А я не знаю.
Эка ты! А как царя зовут?
Да не знаю.
А Троица святая где?
Какая Троица? На Троицу девки венки
А звать тебя как?
Звать Авдотьей.
Слава Богу, это хоть знаешь. Что у вас все такие-то?
Какие?
Да ничего не знают, ни царя, ни Бога?
А откуда что знать? Церква далеко. Школа далеко. Бабы все такие.
Ну а мужчины?
Мужики? Мужики похитрее.
Откуда ж мужики знают?
Они в волость ходят. Им подать. Ихнее дело не бабье.
Дуня устала от длинного разговора. Однако Оля и Луша не унимались.
А что, Дунька, у тебя жених есть? Дуня удивленно взглянула.
Да я ж в услужении. Я замуж теперь не пойду.
Отчего так?
Воля. Девка что хошь, то и делаешь. А баба другое.