Порфирий говорит, что Миколка не мог пойти на это убийство потому, что он раскольник, который пострадать хочет, но не за другого, а просто так пострадать.
Знаете ли, Родион Романович, что значит у иных из них «пострадать?» Это не то чтобы за кого-нибудь пострадать, а так просто «пострадать надо». Фантастика. Кино! Ведь заранее предполагается, что Раскольников может пострадать за других. Он не виновен, а должен пострадать за других. Так бледный ангел может. Получается, что не расследование идет, а кастинг, подбор актера на роль «современного» убийцы. Убийцы, который не убивал, но должен понести наказание. Должен не просто должен, а должен по собственному желанию.
Так кто же убил?.. спросил он, не выдержав, задыхающимся голосом. Порфирий Петрович даже отшатнулся на спинку стула, точно уж так неожиданно и он был изумлен вопросом.
Как кто убил?.. переговорил он, точно не веря ушам своим, да вы убили, Родион Романович! Вы и убили-с прибавил он почти шепотом, совершенно убежденным голосом. Как суфлер, я бы сказал.
Это не я убил, прошептал было Раскольников, точно испуганные маленькие дети, когда их захватывают на месте преступления.
Порфирий Петрович суфлер или режиссер. Он говорит Раскольникову, чтобы тот говорил, что он убил. Но Раскольников начинает думать, что его в реальности подозревают в убийстве, что это действительно он убил. В реальности, а не только на сцене.
Скорее всего, так и было. Стреляли из зала или из-за кулис. То есть здесь-то был использован топор, а не пистолет, как в американском фильме. Так был убит Брюс Ли, так был убит его сын. Пули в пистолете, который должен быть заряжен холостыми патронами, оказались настоящими.
С первого взгляда кажется, что актер ничем в реальности не похож на своего прототипа. Так чувствами только. Хотя говорят, что искусство требует гибели всерьез. Это становится очевидным, если рассмотреть «игру» актрисы в предполагаемом фильме ЖЮСТИНА Маркиза де Сада. Ей бы пришлось участвовать в реальных групповых секс сценах. С одной только разницей: она должна будет заниматься порнографией добровольно. В отличие от Жюстины. Но сниматься в таких сценах добровольно тоже можно принудить. Шантажировать каким-либо способом. Например, пообещать в дальнейшем хорошую жизнь, хорошую главную роль. Надо заняться порнографией прежде чем стать Мерлин Монро, надо заняться групповым сексом сначала, а потом вы будете Рабыней Изаурой. Все это логично и соответствует устройству этого мира. Только с конкретикой разобраться сложно. А конкретизация это не просто расшифровка идеи, это и есть сама идея.
Порнография Раскольникова, к которой его принуждает Порфирий не в том, конечно, что он должен идти на дело с настоящим топором вместо игрушечного. А в чем? Принуждение к добровольному сексу здесь заключается в том, в чем я уже говорил. В его пистолет заряжена настоящая пуля, но Раскольников об этом не знает. Не знает, но на следствии должен признаться, что это он убил. Порфирий и убеждает его в этом. Ведь он же действительно убил, это факт. По сути дела, ничего не изменит ситуация, если стреляли из зала или из-за кулис, а Раскольников стрелял холостой пулей. Пусть будет патроном. Но пуля лучше.
Эта ясная и логичная ситуация усложнена в романе Достоевского тем, что применен вместо пистолета топор. Тут непонятно с первого взгляда, как разделить настоящий пистолет и холостую пулю. Ведь что такое один стреляет холостой пулей, а выходит, что настоящей? Это значит, что в деле не один человек, а двое! Один стреляет, другой вкладывает в пистолет настоящую пулю. Это мог быть пистолет Раскольникова, а мог быть и у кого-то в зале или за кулисами.
Разница только в том, что тогда должен был быть исполнитель, кто-то еще третий, кто стрелял. Не сам же Порфирий сделал это. Интересно, кто бы это мог быть? Свидригайлов? А я так думаю, что Разумихин, как это ни парадоксально. Хотя здесь можно и ошибиться. У Агаты Кристи убийца это тот, кого меньше всего подозревает читатель. Но не всегда! Иногда тот, кого подозревали сразу, и будет изобличен, как убийца. Правда, сначала надо пройти по всему кругу подозреваемых. И первый будет найден, как последний.
Это не я убил.
Нет, это вы-с, Родион Романович, вы-с, и некому больше-с, строго и убежденно прошептал Порфирий.
Это не я убил.
Нет, это вы-с, Родион Романович, вы-с, и некому больше-с, строго и убежденно прошептал Порфирий.
Здесь два «некому больше-с». Первое, нет больше такого актера «бледного ангела», Миколашка, умеющий играть Мурку не пройдет кастинг. А второе что же второе? Второе вдруг начинает сливаться с первым. Но в принципе это выбор Иисуса Христа среди Апостолов. Этот, а больше некому. Почему?
Я сейчас провожу аналогию с Иисусом Христом, но роман это не аналогия, не список с Евангелия. Что же это? Дух тот же? Соприкосновение листов календаря с текстом Евангелия и чистого листа, находящегося в настоящем времени? Двух Иисусов не бывает. Недаром Булгаков называет Его Иешуа. Как говорится: так да не так.
Выбор Иисуса Христа среди Апостолов не решается с помощью таблицы умножения. Вот, мол, пришел Иуда со стражниками Первосвященника и показал, кто тут Иисус Христос. Зачем Его показывать? Его и так все знали. Может быть, это сцена опознания для органов?