Очнулся он уже за пределами шалаша. Рахман пристально смотрел прямо в глаза, крепко держа его за плечи, и улыбался. Бригадир дернулся. В голове яркой вспышкой взорвались воспоминания. Он судорожно ощупал свою грудь. Вдоль всей грудины шел глубокий кровоточащий порез.
Что это было? испуганно спросил Бригадир. Значит, это все правда? Все было на самом деле?
Все прошло хорошо, ученик, сказал Рахман, довольно улыбаясь. Перун принял тебя. Теперь твоя стихия огонь. Гори сам и жги скверну. Да будет путь твой ясен и светел. Пошли наверх. Тебе отдохнуть немного надо.
Между тем дождь перешел в настоящий ливень. Лес стонал, содрогался перед напором воды, что лилась и лилась с небес. Огненной косой махала над лесом гроза. Гром бухал совсем рядом. Яркая ветвистая молния расчертила небо прямо над головой, выхватив из сгущающихся сумерек лик Макоши, и ударила со всего размаху прямо в толстое дерево, нависающее над плотиной. Раздался страшный треск, и тяжелый ствол рухнул прямо на дамбу. По оврагу побежала вода. Рахман и Бригадир поднялись чуть повыше и увидели, как со стороны плотины бежит Паук. Он что-то кричал, размахивая руками, но его слова тонули в грохоте раскатов грома и шуме ливня. Паук, не глядя по сторонам, заскочил в шалаш, и тут плотину прорвало. Освобожденная вода, размывая дамбу, хлынула вниз. Маленький ручеёк, вытекавший из закупоренной трубы, моментально превратился в бурный поток, сметающий все на своем пути. Двухметровая волна озерной воды вперемешку с грязью, ветками, листвой и прошлогодним мусором снесла шалаш, даже не заметив препятствия. На поверхности показался взъерошенный Паук, побелевшими пальцами вцепившийся в идола. Его глаза обрели страшного диаметра размер. Рот издавал звуки похожие на рев реактивного самолета перед преодолением звукового барьера. Сзади от напряжения парусились широкие штаны. Не прекращая орать, он, словно заправский сёрфер, устремился вниз, периодически натыкаясь на торчащие коряги и совершая головокружительные кульбиты. На его шее на манер живого шарфа развевалась толстая перепуганная змея. Рахман и Бригадир, стоя на вершине оврага, с изумлением наблюдали, как их непутевый товарищ, храбро оседлав Бога, уносился в неизведанную даль. Когда наваждение спало, он уже скрылся за поворотом. Рахман и Бригадир бросились за ним.
Паука нашли довольно быстро. Его прибило к берегу метрах в пятидесяти от шалаша. Он сидел у корней раскидистого пня в обнимку с идолом. Рядом с ним, свернувшись в клубок, лежала огромная змеюка. Увидев приближающихся людей, она скрылась в кустах. Вид у Паука был озадаченный. В волосах и жидкой бороденке запутались ветки, от чего он стал похож на облысевшего, вылезшего из канализации ежика.
Я хотел предупредить, виновато произнес он, Я думал трубу прочистить Я не хотел А потом змеюка эта Я поначалу испугался, а она шипит, словно предупреждает о чем. А потом бах! Я бегом! Думал вы еще внутри. А вас нет А потом оно как ударит И змеюка эта на идоле. Я за него. А куда деваться
Он что-то лепетал еще. Несвязно, неразборчиво. Но Рахман не слушал. Он подошел к идолу, поднял его, прислонился лбом и простоял так минут пять. Потом оторвался, повернулся к Бригадиру и произнес:
Помнишь, я говорил, что из испытания есть только два пути? Так вот забудь. Теперь есть третий. Паук нашел.
Он подошел к что-то бормочущему Пауку и произнес торжественно:
Испытание пройдено. Боги сказали свое слово. Указали Путь. Ты избранник Велеса. Но не только его. Боги благоволят тебе. Триглав твой символ. Я беру тебя в ученики.
Глава 2
Обычный день в студенческом общежитии пролетел буднично и незаметно. Его сменил спокойный вечер. За ним пришла ночь. Пронзительно дребезжа, на потолке замигали могильным синим цветом лампы дежурного освещения. Завершив ритуал сбора дани с неурочных постояльцев, ушла домой строгая комендант здания. Проснулись отдохнувшие за день студенты. Из приоткрытых дверей загремела так называемая музыка. Народ приступил к нехитрым развлечениям в меру своего понимания веселья. То есть начал пить. Ближе к полуночи в коридоры выползли мрачные, нетрезвые личности в поисках халявного спиртного и приключений. Они ломились во все двери подряд, приставали, задирались, провоцировали на драку. Но одну дверь на втором этаже почему-то обходили стороной, даже понижали голос, если случайно оказывались в зоне ее видимости, хотя ничего особенного в этой двери не было, если не считать постояльцев, которые поселились там с недавнего времени. Трое мужчин диковатой наружности вели себя спокойно и даже нелюдимо. Они не пили, ни с кем не разговаривали. Уходили на рассвете, приходили поздно вечером и немедленно ложились спать и очень не любили, когда кто-нибудь мешал им в этом благородном занятии. Буквально на вторую ночь после их заселения, группа местных крутых парней, полагавших, что они «держат» весь район пришли знакомиться. На стук в дверь вышел средних лет мужчина с седыми волосами и вежливо попросил не шуметь, потому что его товарищи устали и отдыхают. Местные, привыкшие принимать вежливость за слабость, полезли в бутылку, в результате чего пять человек вышло в окно. Ребята не поняли, сгоняли за подмогой, и уже десять человек украсили клумбу под окном общежития, а вежливый седой мужчина, спрыгнув за ними, подходил к каждому и, ломая палец, не повышая голоса, делал устное внушение о необходимости соблюдения режима дня. С тех пор у дверей комнаты, да что там у дверей, во всем крыле общежития, установился строгий порядок и режим дня.