Энлиль, мы вот тут думаем, а вдруг тут будущая мать твоих детей
Дедушке отбейте. В космос. Тётя Антея по старой памяти организует день отнятия от груди.
Ну, хватит.
Иштар возмутилась.
Смотрите, как про дедушку сказали, весь напрягся
Власть это безумие, глядящее из наших глаз. Рассеянно проговорил Энки. А что я сегодня видел
Девочки, однако, не заинтересовались.
Пора спать, зевая неприкрыто, оповестила Иштар военную девицу. Пойдем, дорогая, расплетём косы, распустим корсеты и всласть начирикаемся как две сонные птички, выучившие новые слова.
О ком, о ком?
Например, об этом пуленепробиваемом.
Она обратилась к стоящему позади и улыбающемуся монаху:
И почему, святой отец, если мы предназначены Абу-Решитом для жизни и страсти, нам так трудно просыпаться по утрам?
Монах, небольшой, жилистый и смуглый, внимательно взглянул на девушку. Глаза его, непонятного цвета, были до того умны, что излучали мысль, как осязаемое вещество. Нин, которая вернулась, потому что Энки захотелось посмотреть в восточное окно, вспомнила глаза существа с побережья.
Иштар с притворным смущением пробормотала:
Быть может, с моей стороны дерзость обращаться к вам?
Монах, улыбаясь, отрицательно покачал головой, и блик свечи раздвоился на его золотых рожках, вбитых в бритый череп. Пергаментная кожа вокруг участков сочленения плоти и металла собралась складками.
Знаете, леди сказал он очень низким и тихим голосом, некоторые думают, что нас создал не Абу-Решит, а такие же грешные создания, как мы сами.
Силы зла?
О нет ну, почему сразу грешные, говорю.
Ох, сударь в смысле ну, я удивлена. Вот наша Нин создаёт всяких созданий так с ума со страху сойдёшь. Вы поверьте.
Тавтология. Заявил Энки.
Чего?
Создания создаёт Авторитетно объяснял желающим Энки и прикусил кончик языка под взглядом Иштар. Ой.
И что же, святой отец, вот такие, как она?
Священник повернулся к Нин, та смутилась, милая девочка.
Учёные, как дети. Сказал он и его слова поднялись из глубины невысказанных мыслей как плавник акулы. Всегда невинны и делают добро, ну, или зло. То, сё.
Ну, это вылитый портрет нашего Энки. Дядюшка, что тебе мама в детстве говорила? Эй, Энлиль, что тётя Эри говорила?
Гостиная опустела, только камин и не думал гаснуть. Существа на ковре получили возможность порезвиться, но ничьё вдохновенное воображение не растолкало их.
Уборка помещения была оставлена на завтра. Как раз в этот момент Энлиль объяснял мачехе, провожая её в отведённое высокой гостье крыло дома:
Тётя Эри, персонала у нас нет. Накладно.
Кто будет пылесосить?
Те, кто не пойдёт на работу.
Я не пойду.
Энлиль улыбнулся, но поспешил убедить Эри, что гостям они пылесосить не позволят.
Ах, да, вспомнил он. Завтра Девятый день. Кажется, это выходной.
Из чего Эри поняла, как относится к своему долгу её пасынок.
Толкнув дверь, Энлиль пропустил даму.
2
Если в третий раз употребить слово «растерянность», то придётся признать, что Энки был растерян. Он сидел на подоконнике третьего этажа. Устроившись на корточках, он смотрел, как расходятся гости. Видел он и ореол лунного света вокруг затылка Нин. Она ушла.
Если бы кто задрал голову, то, пожалуй, мог испугаться. Чёрная фигура в окне опустевшего дома выглядела, как страница из книги сказок про домовых.
Энки вернулся в Гостиную. Он смотрел в огонь, и его быстрый ум метался от одного вспыхивающего огонька к другому, гаснущему в прахе. Мысль к мысли. Не стоит преувеличивать глубину его состояния Энки был вполне доволен собой. Просто растерянность (четвёртый раз) не оставляла его. То, чего он не понимал, не мог он и чувствовать. Но растерянность (пятый раз)
Энки вернулся в Гостиную. Он смотрел в огонь, и его быстрый ум метался от одного вспыхивающего огонька к другому, гаснущему в прахе. Мысль к мысли. Не стоит преувеличивать глубину его состояния Энки был вполне доволен собой. Просто растерянность (четвёртый раз) не оставляла его. То, чего он не понимал, не мог он и чувствовать. Но растерянность (пятый раз)
И в такую-то минуту внезапное вмешательство обрадовало его. Что может быть приятнее, чем голос молодой девушки? Вдобавок голос свидетельствовал о хорошем настроении. Голос сказал:
Мистрис Эри и мистрис Антея. Две любви рокового мужчины и обаятельного царя Ану. Они ведь встретились совсем молодыми, я не ошибаюсь?
Энки обернулся из своей лягушачьей позы. На подоконнике сидела одна из тех медсестричек, с которыми так хорошо наплясался Энки.
Энки, не медля ни мгновения, вырос на фоне камина, выпрямился, сложил руки на груди и привалившись плечом к стене, устроил в глазах целое столпотворение световых эффектов.
Завтра можно выспаться. Подала кодовую реплику девочка.
От этих слов у каждого трудящегося аннунака срабатывает не условный, а безусловный рефлекс: за этими словами следует потягивание и позёвывание (вне зависимости от степени воспитанности), блеск глаз.
Энки всё это проделал, и девушка тоже, едва не свалившись с подоконника, что было просто очаровательно.
Она была стройна, мила, светловолоса.
Я стремлюсь из тьмы в свет, ибо рождён в том часу нибирийского утра, когда был сотворён мир. Сказал Энки, совершив ритуал.