Россия.
Конный корпус Гайда шел дальше и дальше. Дело дошло даже до самого Хи. Но тогда этот художник только махнул рукой. Он и Борман знали, что Ст-Лин обещал Германии на этом участке фронта только психические атаки, принятые в Гражданскую войну у царских генералов. Только жертвоприношение. Больше всех работы в этот период войны было у Вары. Много жертв приносилось.
Эстэ-Лину доложили, что Гайд ушел в тыл к немцам так далеко, что уже нельзя поддержать его ни патронами, ни китайской тушенкой.
Тем лучше, ответил Эстэ-Лин. А то немцы жалуются, что мы поступаем нечестно. Обещали одно, а делаем другое. Так, мол, никакой войны не получится.
Гайд тоже понял, что с лошадьми далеко не уйдешь. Еды для них не было. Зато солярки для танков хоть отбавляй. В каждой русской деревне стояли нефтяные цистерны.
Ночью он окружил танковый корпус Гудериана. Точнее, штаб корпуса. Поступил так, как поступал еще в Гражданскую, командуя специальным полком в Армии Василия Ивановича. Прием этот назывался:
Спартанским. Окружался штаб, и наступление Армии задерживалось, а то и совсем срывалось. Гудериан под дулами уже пустых автоматов гайдовских конников приказал прибыть в штаб всему личному составу танковой бригады. Их расстреляли? Нет. Всех разоружили и заставили провести обучение конников на танкистов. Нет, вы представляете:
Зима, метель, а Тигры и Пантеры штурмуют горы, долы и ледяные переправы в районах русских деревень. Все думали:
Ученья идут! Так оно и было. Только учились не немецкие танкисты, а записные конники Гайда.
Стоял вопрос:
Куда ударить? На Любань, где проводились жертвоприношения русских солдат, даже не солдат, а просто:
Русского народа. Согласно международного договора.
Или идти. Куда? А куда надо?
На Берлин, сказал Гайд.
На Берлин! И это холодной зимой сорок второго года.
На Берлин, повторил Гайд, Но сначала мы раздавим скорострельную немецкую оборону у Любани.
Когда это произошло, Вара, прибывший для очередного жертвоприношения, три дня смеялся за живот держался. Его рвало от рек крови, текущих с высоты около Любани. Рек немецкой крови. Вара несколько раз выходил из землянки, приближался к лаве, и пробовал кровь на вкус. Он сдавал ее на анализ, прибывшему с ним профессору Вишневу и всегда получал один и тот же ответ:
Немецкая! Откуда? Каждый современный читатель поймет удивление Монтесумы:
Это все равно, что найти в современных магазинах только французский коньяк. Мартель или Камю.
Когда это произошло, Вара, прибывший для очередного жертвоприношения, три дня смеялся за живот держался. Его рвало от рек крови, текущих с высоты около Любани. Рек немецкой крови. Вара несколько раз выходил из землянки, приближался к лаве, и пробовал кровь на вкус. Он сдавал ее на анализ, прибывшему с ним профессору Вишневу и всегда получал один и тот же ответ:
Немецкая! Откуда? Каждый современный читатель поймет удивление Монтесумы:
Это все равно, что найти в современных магазинах только французский коньяк. Мартель или Камю.
Да, эта кровь была для русских солдат, наступающих из-под Вишеры на Любань, как французский коньяк. Мартель или Камю.
Хоть ногтем стеклышко барабань. То есть, смотри не смотри на циферблат времени:
Но наступает мобильная танковая армия Гайдара:
Из немецко-русского тыла на Любань.
Неизвестно, кто теперь будет строить мерседесы, сказал Вара. Он сел на табурет, выпил один целую бутылку спирта, и, наконец, то есть только через три дня, позвонил Эстэлину.
Мы это, мой друг Мерлин, взяли Любань.
Пэ-рэ. Перездать! Таков был короткий ответ.
Вара выпил еще одну бутылку спирта. Уже под привезенного с собой краба и бутылку Содовой.
На следующий день он приказал подняться на гору, и снять с немцев:
С тех, что получше. Форму.
Зачем?! Сразу не поняли.
Рассчитаться на первый второй.
Первый!
Второй!
Первый!
Второй! Первый. Второй. Первый Второй!
Первые это русские. Вторые это немцы. Ра-а-зой-й-ти-сь! По боевым позициям! Русские остаются здесь, а немцы подымаются на гору. Всем ясна диспозиция?
Думали, это ученья. Оказалось, нет. Всем выдали настоящие, боевые патроны. Правда, русским поменьше, по семь штук, а немцам ящиками, без ограничения. Ну, чтобы было все, как взаправду, по-настоящему.
Уже вроде все получили паек. Немцам тушенка и кофе, нам картошка, сухари и спирт. Да, если быть точным, немцам дали еще сигареты и шнапс. Нашим только махорку. В общем, нормально. Можно бы и не воевать. Так сидели бы и сидели в землянках. Правда, мы и не воевали. Повезло. Оказалось, что заградотряд не расстрелял пленных немцев. Приказано, мол, отправить их назад. Ну, тут все обрадовались. Отдали немцам опять все то, что у них взяли, а сами на снег. У первой по три патрона, у вторых по два, а у третьей атакующей колонны по одному. У четвертой штурмующей высоту линии патронов уже не было совсем. У пятой не было винтовок, только штакетник от заборов соседних деревень. У шестой и седьмой вообще ничего. Ребята шли налегке. Ну, это ничего, все равно потом им все достанется. Я имею в виду винтовки. Патронов, конечно, к тому времени уже не будет.
Жаль, что нам уж теперь никто не поможет. Корпус Гайда ушел на Берлин. Неужели это реально? Ну, я понимаю, что американцы и англичане пытались уже тогда добраться до Берлина, Но так это на самолетах. А тут танковая армия Гудериана вдруг взяла и повернула назад. На Берлин!