Мы изобразили на лицах восторг по поводу нерушимой российско-американской дружбы и приветственно замахали ручками. Гэйл изволила помахать в ответ. И в этот миг безмятежное утро закончилось.
Из-за угла, располагавшегося за спинами американцев, беззвучно выплыл мощный гоночный мотоцикл с распластанным на сиденье наездником. Внезапно взревев мотором, он, оставив на асфальте черный след покрышек, мощно рванул в нашу сторону.
Во мгновение ока мотоциклист выхватил у взвизгнувшей американки ее модную сумочку, а в следующий миг я прыгнул. Строго так, как учили в спецназе ногами вперед, целясь каблуками в непроницаемо черное стекло мотоциклетного шлема.
Удар получился встречным и страшным мотоцикл полетел в одну сторону, его хозяин в другую. А я, кое-как перекатившись на четвереньки, потянулся, чтобы подобрать спасенный аксессуар. Но все-таки прыгал я не в десантных берцах и потому здорово отшиб пятки. Мне ни за что не удалось бы опередить очнувшихся америкосов, дружно ринувшихся подбирать имущество охраняемого лица. Выручил дядя Миша.
С простонародными причитаниями старший прапорщик каким-то неуловимым образом оказался среди нас и неловко шлепнулся пузом прямо на сумочку.
Ой, мамочки! заверещал он.
Мотоциклиста держите! перенаправил я энергию телохранителей, оставшихся не у дел. И вовремя. Неудачливый похититель уже шевелился и, тряся треснувшим шлемом, собирал конечности в кучу, готовясь подняться. Телохранители дружно вцепились в него с двух сторон.
Последующие полтора часа мы провели в отделении правоохранительных органов. Отвечали на вопросы, подписывали протоколы
Благодаря нашим ФСБшным удостоверениям, дело шло без лишней проволочки. А Ване Зайкину, как лицу не принявшему в событиях непосредственного участия, даже позволили сбегать в близлежащий супермаркет и прикупить пару новых штанов и футболок. (Наша с дядей Мишей одежда после активного соприкосновения с асфальтом утратила презентабельный вид).
Словом, когда мы наконец уселись в кафе за стол переговоров, наша команда имела вид уже не торжественный, а экономично-спортивный. Впрочем, присутствовала некая аура героизма, которая искупала недостатки внешности.
Мне кажется, сообщил я, начиная официальную встречу, что информация о сокровищах просочилась к третьим лицам. Парнишка, который пытался выхватить вашу сумочку, не похож на обычного барсеточника. Слишком уж у него мощный мотоцикл и слишком дорогая экипировка. С нашей стороны утечки быть не могло. А вот с вашей Вы случайно не ходите по гостинице с плакатом: «Ищем сокровища. Имеем карту с указанием места клада»?
Я не имеем карту, обиженно ответила американка.
Да? А что такого ценного было в сумочке, не дал ей сбиться с курса дядя Миша, что спровоцировало попытку нападения? Неужто только кредитки?
Гэйл Оак прокашлялась и после небольшой паузы доверительно сообщила:
Мой прадедушка был необычный человек.
Неужели?
Царь очень доверять ему. Но сокровища был очень важный. И царь хотел контролировать, где будет клад.
Как же он мог это контролировать, оставаясь в охваченном революцией городе, да еще и находясь под арестом?
Царь и дедушка заранее договорились, где будет прятать. Поэтому была сделана система подсказок. Каждая предыдущая указывать на следующую. И каждая есть загадка, которую нужно разгадать.
А сколько всего загадок?
Я не знать.
Ну, а первая подсказка? Где она?
Тут американка снова взяла паузу.
Мы ждем, вежливо напомнил я.
Э-э, видите ли, неохотно продолжила журналистка, как я уже говорить, дедушка был необычный человек. Он любил черкать карандаш на любой документ. Мог рисовать рожица на договор, мог писать разный слова.
Дальше, дальше
Гэйл Оак оценивающе взглянула на нас, как бы решая, стоит ли доверять посторонним важную информацию, потом покопалась в сумочке и выложила на стол некий документ, запаянный в пластик.
Это есть оригинал завещания дедушка. И вот тут, американка постучала по бумаженции длинным накладным ногтем, карандашный каракули. На ксерокопии он не виден. Но я думать сейчас, что это важно.
Мы соединили головы над документом и увидели, что да, действительно, имеются какие-то бледно-различимые каракули, складывающиеся в нечто, если не ошибаюсь, немецки-связное:
Мы соединили головы над документом и увидели, что да, действительно, имеются какие-то бледно-различимые каракули, складывающиеся в нечто, если не ошибаюсь, немецки-связное:
Der weiß Saal
Die Zauberflöte
Ты какой язык учил в школе? шепотом поинтересовался Ваня Зайкин.
Английский.
А я французский.
Старший прапорщик потянул бумаженцию к себе и, прищурясь, с режущим ухо рязанским акцентом прочел первую строчку:
Дэр вайс зал.
И что это значит?
Вайс это белый, блеснул я эрудицией.
О, обрадовался Ваня. Белый зал. А дальше что?
Die Zauberflöte это немецкое название оперы Вольфганг Моцарт «Волшебная флейта», снисходительно пояснила американка.
Ага. То есть «Белый зал», «Волшебная флейта», так?
Ну да.
И что это может означать?
Это я и хотеть знать, заявила звезда американской журналистики и высокомерно откинулась на спинку кафешного кресла.