Вспомнил, да. И её, и вообще всё сразу на место в голове встало И как будто не было этих двадцати пяти лет, Сень Забрала она меня из больницы, отмыла, отчистила, и засиял я как новенький полтинник. И в первый же вечер стихотворение это написал ей, когда на машине в Москву ехали Метеорами на землю счастье падает в ночи Оказалось, что она журналистка, работает в крутейшем немецком журнале «Бригитта» называется, слышал про такой? Была замужем, развелась, стала Викторией Хеллвиг, на немецком говорит, как ты на матерном Шикарная, красивая, успешная и МОЯ, понимаешь? Я сначала даже не поверил такому счастью. Зачем я тебе, Вик, говорю? Я же бродяга. Ни дома, ни профессии, одни карманы пустые. А она говорит: «Тиша, я тебя всю жизнь вспоминала. Ты мне нужен Я заберу тебя в Германию» И за тот месяц, который мы прожили вместе в Москве, сделала и паспорт мне и визу шенгенскую Это был самый счастливый месяц в моей жизни, Сеня
А песня-то? С песней-то как получилось? Кацман всё никак не мог поверить в то, что Тихоня и впрямь автор известного на всю страну шлягера.
С песней всё просто. Когда мы начали обсуждать жизнь нашу дальнейшую, Вика сказала, что я могу стихами зарабатывать. Так и сказала «на каждый товар есть свой купец, Тиша, главное найти его». Позвонила туда-сюда, редактору какому-то музыкальному, подруге с телевидения, ещё кому-то Она же в журнале этом немецком светскую хронику вела. Такими знакомствами обросла, Сень, что нам и не снились Ну и в один из вечеров мы уже ужинали вместе с этим, с композитором известным с Турбиным Вика показала ему стихи, он заинтересовался, пообещал, что напишет музыку и даже знает кому «хит» продать И уже перед самым нашим отъездом в Германию позвонил, сказал, чтобы за своей долей гонорара приезжали
У Кацмана заблестели глаза. Сколько же тебе за песню заплатили? спросил он затаив, дыхание.
Я уж и не помню, Сень, Тихон с головой ушёл в свои воспоминания, что-то около тысячи долларов. По тому времени хорошие деньги были. А для меня так и вообще немыслимые
Штука баксов! Кацман аж присвистнул, иди ты! И что же дальше было? Ты улетел в Германию?..
Тихон посмотрел на него как на малыша-несмышлёныша и грустно улыбнулся.
Когда мы приехали в аэропорт, у меня был целый чемодан вещей. Знаешь, я до этого считал роскошью те времена, когда у меня было две рубашки, а тут целый чемодан Аэропорт мне понравился такой красивый, сверкающий. И в то же время пугающий. Как рубеж в другую жизнь. Шереметьево Мы встали в очередь на регистрацию. С нами был ещё немец один, какой-то приятель её давнишний, Ульрих. Так получилось, что летел с нами. И вот стою я в этой очереди, а внутри такое чувство, что ещё немного и я совершу что-то непоправимое. Как будто в пропасть шагну. Смотрю на Вику, она такая счастливая, красивая такая Сердце сжалось Поцеловал её и говорю: «Викуль, отойду на минутку, воды купить, а то в горле пересохло». Она кивает. И тут Ульрих этот, будь неладен, напросился со мной, мол, в туалет надо. Пошли мы, а у меня сердце стучит так, как будто не в груди оно у меня а как будто я внутри колокола церковного, и он прямо по голове меня бьёт. Проводил немца до туалета, и пока он там был, написал записку Вике. Прямо страницу из паспорта своего заграничного вырвал и написал. Отдал Ульриху, говорю: «Вике отдай, а я щас подойду». А сам вышел на улицу, и побежал. Бегом побежал оттуда, Сень Куда глаза глядят Даже вроде плакал, помню, а может дождь шёл на улице
Так ты так и не улетел что ли? просил Кацман, не в состоянии осмыслить услышанное и уложить эту невероятную историю в рамки своей простенькой жизненной философии, вмещающейся всего в два слова: «умей устраиваться».
Не улетел, Сень Тихон, казалось, и сам не мог поверить в то, что эта история и вправду случилась с ним. Что я мог ей дать? Стать лишней обузой? Да и не для меня такая жизнь, Сеня. Я ж бродяга Я не умею жить в витрине.
Кацман разлил остатки самогона по стаканам и пригорюнился. Тихон замолчал и впал в своё обычное состояние отрешенности. И только дешёвые механические часы на его руке тикали как и прежде размеренно и ритмично.
***
Унылый и густой звук «балды» вспугнул крыс пригревшихся на одеяле. Пустив клубы пара, Кацман с трудом прогнал липкую дрёму и присел. Вставать не хотелось. Отряд, гремя табуретками и башмаками, собирался в столовую.
Блин! Козья порода! Иди сюда!
Услужливый, с блуждающим взглядом шнырь нарисовался, как джин из бутылки.
Возьми банку, притащишь птюху и кашу. Скажи Тихоне, чтобы чеплак вскипятил. Кацман протянул ему лошпарь чая и снова откинулся на остывшую подушку. Очередное утро, не сулящее никаких перемен, началось. «Ну и небылица же мне приснилась» подумал Кацман, на минутку нырнув обратно в тёплую дрёму, и не открывая глаз, вдруг тихонько напел сам себе: «метеорами на землю счастье падает в ночи»
Подарок из Вены
Светлана: «Накануне европейского рождества мне выпал «счастливый билетик» поездка в Вену, на годовое собрание компаний нашего холдинга. В самолёте я уснула и мне приснилась ёлочка из самоцветов, которая переливалась всеми цветами радуги