Тихоня вздохнул, сгорбился, и потянулся за отставленным было стаканом. Допил, не морщась, остатки самогона и монотонным, почти ничего не выражающим голосом начал рассказ, от которого Кацман слегка офигел.
***
Где меня только не носило по жизни, начал Тихоня, я рано ушёл из дома и почти всю жизнь скитался. Пытался на стройках разных работать, бичевал, к женщинам несколько раз прилеплялся Правда, каждый раз ненадолго. Бабы они ведь как сороки что блестящее увидят, так сразу в гнездо к себе тащат. И всё норовят под грудой хлама домашнего закопать. А мне самому по себе интереснее. Бывало, поживу-поживу с месячишко у какой-нибудь и чувствую, задыхаюсь уже. Собираюсь и на все четыре стороны опять В общем лет до сорока промыкался, привык к жизни такой. А однажды что-то по дому затосковал. Думаю, как там мать? Жива ли? Ну, и решил навестить её. Тут как раз очередная сердобольная душа пристроила дачи сторожить. Я взял, да и грешным делом машинёнку там одну плохонькую угнал И прямо на ней домой-то и поехал. Интересно, что бензина хватило как раз в аккурат
Мать как увидела меня, за сердце схватилась и в слёзы «Тиша, Тиша, где ж ты пропадал столько лет?» Глянул я на неё, а она уж старушка совсем, аж сердце защемило, ну и решил: поживу у неё с недельку.
Пока гостил, встретил приятеля своего, с которым в школе вместе учились. Он редактором местной многотиражки стал. Ну, и подкинул я ему пару стихов своих Я ж с детства стихи пишу, Сень. Только не для славы и не для книжек. Для меня это как дышать, понимаешь? Сами они из меня выходят, как из тебя углекислый газ выходит, когда ты дышишь
Что это из меня газ выходит? возмутился Семён, а из других не выходит что ли?!
Тихон его как будто и не слышал.
Ну вот, продолжал он, заскучал я там, у матери, стал собираться. Она мне и говорит: «Тиша, сходи купи мне численник, а то ж новый год скоро». Пошёл я, купил ей численник, а когда отдавал, оторвал себе лист один, не глядя. «Дай, говорю, мать, я себе листок на счастье вырву. Пусть будет у меня самый счастливый день в следующем году». И выпало мне 27 февраля, Сень. Заправился я на материны деньги и поехал потихоньку с листком этом в кармане на всё той же угнанной машине в сторону Москвы. В одном месте приспичило выйти мне, у лесочка. Только не успел выйти пацаньё какое-то на мотоциклах налетело, машину отобрали, меня побили сильно. Так сильно, что я только через два дня в больнице очухался. Спасибо добрым людям, которые на обочине подобрали. Очухаться то очухался, да почти не помню ничего. Только имя своё и вспомнил. Но зато стихи так и полились из меня Почти три месяца пролежал в гипсе, не зная кто я, откуда
И вот отпраздновали мы 23 февраля. Врачи мне говорят будем с тебя гипс снимать, Тиша. Только куда тебя выписывать? Непонятно Жена, дети, родители хоть кто-нибудь есть? А я как дурачок сделался, не помню ничего. И вдруг 27 февраля в «тот самый» день говорят мне, к тебе посетитель, Тиша. Я удивился, волнуюсь, кто бы это, думаю. Заходит женщина. Худенькая, стройная, как будто точёная вся, лицо такое одухотворенное, глазищи синие чуть ли не в пол-лица. И меня вдруг как молнией шарахнуло: «Вика!»
Вика! кричу, Викуля! Бросился к ней, на руке гипс, на ноге гипс, сам в пижаме этой казенной А, она стоит, смотри на меня и плачет беззвучно
Тихон замолчал. И казалось, что нет его в этом закутке барачном, где-то далеко он
Так что за Вика то это была? Сеня заёрзал от нетерпения. Ты ж говорил, ни кола, ни двора у тебя?
Взгляд Тихона потускнел и медленно обрел резкость, он плеснул в стакан самогона, отхлебнул чуток, вытер ладонью рот и продолжил.
Любовь моя школьная, Сень. Когда ей было пятнадцать лет, она с родителями в Германию уехала. На ПМЖ. Это была трагедия. Я чуть вены себе не перерезал. Ну и может малость сдвинулся на этой почве. Любил её очень Потом устаканилось всё, конечно Но только не было мне в жизни покоя, всё искал что-то, всю страну вдоль и поперек исколесил, два срока к тому времени отмотал И кроме стихов так ничего и не нажил.
Так откуда она взялась-то, Вика эта? Ты ж говоришь, она в Германию эмигрировала Сочиняешь небось, а Тихоня? Сеня был уверен, что это очередная байка, до которых так охочи зэки с подвешенными языками. Впрочем, Тихоня к таким не относился. Обычно молчаливый, он всегда был погружен в свои мысли, время от времени что-то записывая обглоданной ручкой в толстый потертый блокнот
Тут целая история, Сеня, не иначе как Провидение. Ну, или Судьба. Или счастливое совпадение. Как тебе удобнее, так и считай. Умерла её бабка по отцовской линии, и завещала ей дом, рядом с городком, где мать моя живёт. Она приехала продавать дом и ей попалась газетка с моими стихами. Говорит, как током её ударило. Пошла к матери, та говорит, был месяц назад, уехал в Москву. Я матери адрес приятеля оставлял, у которого собирался перекантоваться. Вика до приятеля добралась, тот руками развёл «не приезжал, мол, Тиха». Ну и стала искать меня. Два месяца почти искала. И вот нашла, в больнице, без памяти
Так ты ж её вспомнил!