Может быть, именно в этот день Марина поняла, что влюблена в море. Она еще не видела его, ничего не знала о нем, но уже понимала, что море стало ее неотъемлемой частичкой.
Утром Марина Жюли уже была не просто француженкой с русским именем. Она была русалкой, влюбленной в море. Все люди теперь ей казались похожими на рыб. Одни были яркие, добрые, веселые и совершенно безобидные. Другие, наоборот, были серыми, злыми и опасными.
Бонжур, мадмуазель Марина, услышала она приветствие мосье Жака.
Марина еле сдержалась, чтобы не расцеловать седого художника, так она была счастлива его видеть. Ей захотелось рассказать художнику о том, что с ней произошло вчера в клубе аквалангистов, но звякнул колокольчик. В дверях появился мосье Поль. Он немного потоптался на пороге, потом, пробубнив: «Вот!», подтолкнул вперед очаровательную толстушку. Она, пропела: «Бонжур!» и плюхнулась за тот самый столик, где всегда сидел Поль.
Вот, смущенно проговорил мосье Поль. Позвольте вам представить Кэролайн.
Очень рада вас видеть, Марина протянула толстушке руку. Рука у Кэролайн была мягкой и упругой. Марина подумала, что толстушка напоминает ей большого, симпатичного, резинового пупса.
Мосье Поль, позвольте поцеловать руку вашей спутнице? художник подошел к девушке, внимательно посмотрел в ее карие, миндалевидные глаза, где плясали озорные огоньки, и сказал:
Вы необыкновенная красавица, Кэро-лайн!
Мерси, ответила девушка. Яркий румянец залил ее пухлые щечки. Значит, вы и есть тот самый знаменитый художник?
Вы правы, мое сокровище, ответил художник и сделал реверанс.
Кхе, кхе, крякнул мосье Поль. В этом кряхтении Марина уловила нотки скрытой угрозы. Она заметила, что лысина мосье Поля покрылась капельками пота, и решила спасти положение.
Вам понравились наши булочки, мадмуазель?
Да, очень, Кэролайн улыбнулась Полю. Сегодня я решила попробовать теплых булочек в вашем кафе.
Голос у Кэролайн был мелодичным, мягким. Она выговаривая каждое окончание, как ученица начальных классов.
Неужели вы не француженка? спросил мосье Жак.
Я самая настоящая, чистокровная француженка, ответила Кэролайн так, словно сказала: «Разве вы не узнали меня? Я же королева Франции!» Она выдержала паузу, а потом снисходительным тоном пояснила:
Я работаю учителем. Моя профессия просто обязывает меня говорить красиво и правильно. Подайте нам, пожалуйста, два больших кофе и по
Четыре булочки «Сакре-Кёр», выпалил Поль. Кэролайн одобрительно кивнула и пожала свою руку поверх его руки.
Эврика! закричал художник и запрыгал на одной ножке. Кэролайн и Поль переглянулись и рассмеялись. Марина тоже не сдержалась. Было смешно смотреть на седого мужчину, который скачет между столиками.
Да, да, да! Я напишу ваш совместный портрет. Вы будете уплетать булочки, а сзади мы поставим Марину с белой розой в руках. Да такой портрет может запросто стать рекламным шитом в вашем кафе, мадмуазель Марина. Ну, как вам моя идея?
Идея, несомненно, хорошая, серьезно ответила Кэролайн. Только мне совсем не хочется на портрете уплетать Кэролайн изобразила, как, по ее представлению она должна будет это делать, и все разразились дружным смехом.
У вас потрясающее чувство юмора, вытирая слезы, сказал художник. Вы дали мне понять абсурдность моего предложения, причем, не обидев меня при этом. Позвольте вашу руку.
Кэролайн подмигнула Полю и только после этого протянула руку художнику.
Марина принесла кофе и булочки. Кэролайн и Поль принялись завтракать. Они о чем-то весело заспорили. На колокольне Сакре-Кёр зазвенел большой колокол Савояр. Вторя ему, начал позвякивать колокольчик над входной дверью в кафе. Обычный рабочий день пролетел незаметно.
В восемь Марина закрыла кафе и поспешила в Аквабульвар на встречу с Раймоном. На первом занятии он научил ее нырять, объяснил все тонкости подводного погружения. А потом сказал:
Ты делаешь потрясающие успехи. Мне даже начинает казаться, что ты нарочно сказала, что не умеешь плавать, потому что хотела больше времени проводить со мной. Так?
Да, да, да, вы весьма прозорливы, мосье, все было именно так, в голосе Марины прозвучало раздражение. Свое решение я приняла тогда, когда вы обидели меня, а я чуть было не вцепилась вам в лицо. Тогда-то я и решила, что никогда, никогда
Не расстанешься со мной. Что будешь преследовать меня, запишешься на все мои уроки подводного погружения, обняв ее, закончил Раймон. Давай не будем о плохом. Я не хочу ссориться с тобой, Марина. Не хо-чу
«Молчи, ты ссоришься со мой, не ведая пока,
Что хлещешь по себе самой, а ты во мне хрупка».3
Больше подобных разговоров у них не было. Были упорные тренировки, после которых Раймон отвозил Марину домой. Он целовал ее в щеку, дарил белую розу и уезжал. Через месяц Марина решила пригласить его на чашечку кофе. Раймон кивнул в знак согласия и вышел из машины. На пятый этаж они поднимались молча.
Располагайся, а я пока сварю кофе, сказала Марина.
Угу, ответил Раймон и шагнул в комнату.
Марина заправила кофеварку и подумала, что коньяк, который давным-давно стоит в кухонном шкафчике, будет весьма кстати. Поставила на поднос два коньячных бокала, положила белую розу и пошла в комнату. Раймон стоял у стены, на которой висела большая фотография в старинной раме.