Что, сожрала, стерва?! Ха-ха-ха!!! Кровушки моей захотела?! Ха-ха-ха!! Ты хотела разорвать меня на куски?! Ха! Врешь, бестия, не возьмешь!!! Это я буду рвать тебя на куски!!! в порыве бешенства я схватил с пола топор и вонзил его в отрубленную клешню ведьмы. Жуткий рев, раздавшийся за дверью, вдруг отрезвил меня. Отбросив отрубленную клешню в сторону, я насторожился
За дверью все стихло.
Боже мой, боже мой, господи, спаси меня, затравленно шептал я. Боже мой, помоги и спаси меня, господи.
Страшной силы удар сотряс дверь. Дверь затрещала. На голову мне посыпалась мелкая труха. Удары обрушивались на дверь один за другим. Нужно было что-то срочно делать, так как дверь хотя и была прочной, но такого напора долго бы не выдержала. В промежутках между ударами нечеловеческий голос ведьмы монотонно вещал:
Постепенно миллиметр за миллиметром, сант за сантом дверь поддавалась под ее, невиданной силы, давлением. Я терял уже последние остатки сил и терпения, как вдруг рука наткнулась на рукоять топора. Зажав в пальцах страшное орудие, я одним махом отсек обе клешни Евы-мертвеца. Дверь захлопнулась, и я задвинул засов. Теперь между нами была хоть какая-то, но преграда. Все тело у меня стало ватным. Казалось, последние силы вытекают вместе с потом и кровью Ноги мои подкосились, и я буквально сполз по стене. Все тело колотилось крупной нервной дрожью. Я вспомнил, как мгновение назад шевелились скрюченные, когтисто-хищные клешни всего в нескольких сантиметрах от моего носа. Казалось, я даже чувствовал отвратительный запах этих отвратительных рук-клешней. Смесь из запаха сырой земли и сладковато-приторного аромата гниющей, разлагающейся плоти Мне стало не по себе. Откинувшись спиной на дверь, я тихонько смеялся. Тихий смех перерос в дикий хохот Подхватившись, я, с хохотом и криками, беснуясь как одержимый, принялся носиться по всему дому
Что, сожрала, стерва?! Ха-ха-ха!!! Кровушки моей захотела?! Ха-ха-ха!! Ты хотела разорвать меня на куски?! Ха! Врешь, бестия, не возьмешь!!! Это я буду рвать тебя на куски!!! в порыве бешенства я схватил с пола топор и вонзил его в отрубленную клешню ведьмы. Жуткий рев, раздавшийся за дверью, вдруг отрезвил меня. Отбросив отрубленную клешню в сторону, я насторожился
За дверью все стихло.
Боже мой, боже мой, господи, спаси меня, затравленно шептал я. Боже мой, помоги и спаси меня, господи.
Страшной силы удар сотряс дверь. Дверь затрещала. На голову мне посыпалась мелкая труха. Удары обрушивались на дверь один за другим. Нужно было что-то срочно делать, так как дверь хотя и была прочной, но такого напора долго бы не выдержала. В промежутках между ударами нечеловеческий голос ведьмы монотонно вещал:
Ты все равно станешь таким же как я, Кристоф! Все силы ада и преисподней помогают мне! Сама судьба уготовила тебя мне на закуску!..
Забившись в угол, я лихорадочно думал. Нужно было предпринять что-нибудь для собственного спасения. Я сосредоточился.
В кладовую! В кладовую! пришла в голову спасительная мыслишка. Только там должно быть спасение, только там, сам себе кричал я, стремглав носясь из комнаты в комнату как обезумевший.
Уже переступая порог кладовой, находящейся в торце дома, я на мгновенье остановился, услышав, как со страшным грохотом рухнула выбитая входная дверь. Времени на спасение не оставалось совсем. Ликующий, на одной высокой ноте волчий вой несся в мою сторону и неумолимо приближался Опасность еще не была видна, но зато была хорошо слышна, и это было во сто крат страшнее. Воображариум, мешая мозговать, дорисовывал все остальное в самых мрачных, брутальных тонах и красках. Я врубил весь свет, все лампочки, какие только имелись в кладовой, и бросил быстрый взгляд на стеллаж. Синей краской сверкнула бензопила «Carolko». Я потянул на себя пусковой тросик пила завизжала, сверкая острыми зубьями.
Вой приближался
Ждать приближения страхоблюдины было невыносимо. Все мое существо заполнил звериный инстинкт. Тот самый инстинкт разгоряченного безрассудства, что заставляет загнанную в угол крысу бросаться на преследователя, и этот инстинкт толкнул меня вперед, навстречу смерти: держа перед собой ревущую бензопилу, несвязно шепча перекосившимися губами молитву, я шагнул к тому, что было для меня страшнее самой смерти. Нас разделял лишь коридор. Я уже видел в тусклом свете ужасную, беснующуюся фигуру хищно тянущую ко мне культи изувеченных клешней. Туловище было когда-то молодой, в рассвете сил женщины, а сейчас без головы, с обрубками рук, обезображенное гнилью и тленом, оно выглядело самым жутким и ужасным порождением Ада
Зловещий мертвец без головы мчался, выставив свои страшные культи прямо на меня. Но я среагировал мгновенно, и, успев увернуться, полоснул бензопилой по полуразложившимся ногам безголового мертвеца. Обе ноги одновременно отлетели в стороны, заляпывая все вокруг грязно-кровавой жижей. Туловище мертвеца, как подкошенное, ляснулось на пол, издавая пронзительный поросячий визг. И когда я вскинул бензопилу, чтобы разрезать омерзительное тело напополам, оно вдруг утробно проурчало: