Как в зеркале
Материалы монодраматического мини-фестиваля
Составитель Виктория Малкина
Составитель Сергей Лавлинский
Дизайнер обложки Виктория Малкина
© Виктория Малкина, дизайн обложки, 2017
О событиях фестиваля и книги
«Мороз и солнце, день чудесный!..»
Мороз и солнце, день чудесный!
То был наш фестиваль совместный!
Воспоминания о нем нам греют душу,
Быть может Вы хотели бы послушать?
Полгода визуальным занимаясь,
Мы в монодрамах понемногу разбирались.
Нашлось средь нас одиннадцать смелейших1,
Кто выполнил задание труднейшее.
И каждый самых честных правил
В субботу дома не сидя,
Заботы бренные оставил!
И лучше выдумать нельзя.
Субботний день, часу в шестом,
Пришли мы на Лесную,
Дабы увидеть здесь потом
Компанию большую.
Собрался зал господ и дам,
Стремящихся к искусству,
Мудры они не по годам,
И развиты в них чувства:
Во всем им хочется
Дойти до самой сути
В перипетийных поисках,
В сюжетной смуте
Яркий свет настольной лампы
На эмалевой стене
Словно растворилась рампа
В звонко-звучной тишине.
Шепот, робкое дыханье,
Звонкий смех, переживанья!
Смыслом вечер был нагружен
Катарсис уже не нужен!
Заканчивая свой рассказ,
Хотим поведать сей же час
Нас песнями своими подбодрил
Знаменитый Стасов Михаил.
Измыслить себя в слове
«Как в зеркале» можно было бы назвать результатом семестровой работы семинара «Визуальное в литературе». По сути это было самостоятельное мероприятие в форме так называемого вечера, а заявленная заранее «визуальная» тема не была обязательным стандартом для написания пьес.
В пьесах вечное и витающее сегодня в информационном пространстве, сиюминутное; индивидуальное и общечеловеческое. Отметим настоящую языковую полифонию, звучавшую со сцены: преподаватели, спивающаяся интеллигенция, иностранцы, писатели, рабочие, пользователи интернет-форумов
Понравился вольный формат форма презентации строго не очерчена читка, читка «с лампочкой» (наглядно показано, как для обычного бытового предмета можно найти множество вариантов сценического применения), и полноценное представление. Только время ограничивает авторов.
Понравилось, что использовалось пространство и предметы сцены. Кое-что весьма живо могло бы смотреться на экране. Смелее использовать возможности своего голоса и дикции и возможности медиааппаратуры, вот чего бы хотелось пожелать авторам.
Напоследок стоит сказать, что происходившее явно имело некоторый психотерапевтический характер. Театр не дает ответов, не решает проблем. Кому-то за его пределами от того, что группа людей пришла поиграть в перевоплощения, в не-себя не предоставят готовой правды. Но можно измыслить себя в слове, сказаться в нем, чтобы избавиться, а вместе с тем, волей-неволей, поделиться со слушателем.
Николай КонькоМнение зрителя-дилетанта
Я думала, авторы будут выходить по очереди и читать свои пьесы. Так это, строго говоря, и было. Так, да не так. Я думала, они будут читать, а они проживали. Проигрывали. Это было похоже одновременно и на театр пьесы всё-таки, и авторы сами собой превращались в актёров, и на мастер-класс по игровой импровизации, на котором я как-то была играли они всё-таки не по задумке режиссёра (читай чужого человека), а по своей собственной. Себя играли, даже если не о себе написали. Ибо таково уж есть творчество что бы мы ни писали, хоть диплом, пишем-то всё равно о себе.
Впечатление осталось сильное. Больше даже не от содержания пьес об этом чуть позже, а от того, какие они умные, тонкие и артистичные, и как они не боятся так искренне выразить себя. Боятся, наверное, и стесняются, но мне, человеку совершенно постороннему для них, это не было заметно. Это было потрясающе. Прекрасно.
Среди 11 пьес у меня появились любимые. «Ретроспекция», чудесно сыгранная на контрасте между двумя авторами-актрисами, причём контраст этот был поддержан и тембром голоса, и манерой говорить, и одеждой «Гегельянство хуже пьянства», такая драматичная в кажущейся простоте и так пронзительно исполненная. И «Совершенный вид», такой наполненный и густой, что я, кажется, даже дышать порой забывала, чтобы не упустить ни полслова.
Спасибо всем огромное. Хочу ещё!
Анна БеловаТеатр для всех: между словом и изображением
Новая «новая», или новейшая драма, громко заявив о себе около двух десятилетий назад, уже успела обрасти солидным слоем трактовок и интерпретаций. Появляются работы филологов и театральных критиков, выходят монографии и статьи, пьесы «новых драматургов» постепенно пробиваются в мейнстрим репертуарного театра. Однако как самостоятельный феномен современной литературной жизни новейшая драма продолжает оставаться «непростывшею новостью». И не только потому, что ещё не сформирована дистанция для её полноценного осмысления, но и потому, что сама практика создания пьес это именно практика, в орбиту которой втягиваются все, причастные к драме не только как к объекту изучения, но и как непосредственные авторы. Известно высказывание одного из основоположников новой драмы Вадима Леванова: «уникальная вещь, когда явление оценивается и осмысляется академической наукой не спустя 50100 лет, как это обыкновенно бывает, а здесь, сейчас, методом погружения в это явление». Продолжая его мысль, следовало бы сказать, что именно новейшая драма создает площадку для того, чтобы читатели-аналитики, «продвинутые» наблюдатели читок и спектаклей могли попробовать себя и в роли драматургов, и в роли актеров и режиссеров.