А это охранники, что ли? я кивнул в сторону мутантов. Мужчина не ответил, казалось, здесь, в подземном царстве, вообще не было ответа на этот вопрос. По-прежнему улыбаясь, он продолжил свою рекламную акцию:
Поверьте, в нашей сокровищнице встречаются подлинные шедевры. Пожалуйста, пойдёмте.
Если к вашим шедеврам прикасались эти мерзкие, похабные словоблуды, решительно сказал я, то лучше не надо.
Похоже, фраза прозвучала слишком громко, сидевшие у костра прервали разговор и разом посмотрели на меня. Какое-то время было тихо, потом донна Роза скомандовала:
Раз! Два! Три!
Сразу после этого дети, внуки и прочие родственники подземелья обрушили на «дорогого гостя» лавину грязных ругательств. Ничего выдающегося я, конечно, не услышал, так, мелочёвка, содержащая несколько заезженных комбинаций из полудюжины наших российских матюгов. Впрочем, участники диспута, насколько я разбираюсь в риторике, не старались поразить моё воображение разнообразием лексических оборотов. Кажется, моё появление было для них всего-навсего поводом хотя бы на короткое время развеять тягучую пещерную скуку.
Карета подана! крикнул Веня, я в последний раз взглянул на свору захлёбывающихся слюной мутантов и поспешил к железной землеройке.
Было тихо, в эту тишину гармонично вплеталось чуть слышное шипенье, слабые щелчки и лёгкий звон. Впрочем, звенело, видимо, не где-то, а в моей голове. Вообще, состояние было странное, пограничное ни то, ни сё, ни рыба, ни мясо, ни два, ни полтора, ни стог, ни копна, ни к селу, ни к городу, ни Богу свечка, ни чёрту кочерга Проще говоря, полусон-полуявь. В этой истомной дремоте я ощущал себя лежащим на спине и, одновременно, сидящим в кресле. Долго не получалось понять, как такое возможно, потом постепенно начали проявляться воспоминания о каком-то необычном путешествии. Да, это было путешествие сквозь толщу земли на железной землеройке. Видимо, она преодолела свой нелёгкий путь, выбралась на свежий воздух и прилегла отдохнуть Окончательно я проснулся от того, что кто-то довольно решительно дёрнул меня за щиколотку.
Карета подана! крикнул Веня, я в последний раз взглянул на свору захлёбывающихся слюной мутантов и поспешил к железной землеройке.
Было тихо, в эту тишину гармонично вплеталось чуть слышное шипенье, слабые щелчки и лёгкий звон. Впрочем, звенело, видимо, не где-то, а в моей голове. Вообще, состояние было странное, пограничное ни то, ни сё, ни рыба, ни мясо, ни два, ни полтора, ни стог, ни копна, ни к селу, ни к городу, ни Богу свечка, ни чёрту кочерга Проще говоря, полусон-полуявь. В этой истомной дремоте я ощущал себя лежащим на спине и, одновременно, сидящим в кресле. Долго не получалось понять, как такое возможно, потом постепенно начали проявляться воспоминания о каком-то необычном путешествии. Да, это было путешествие сквозь толщу земли на железной землеройке. Видимо, она преодолела свой нелёгкий путь, выбралась на свежий воздух и прилегла отдохнуть Окончательно я проснулся от того, что кто-то довольно решительно дёрнул меня за щиколотку.
Хватит ночевать! послышалось из темноты, со стороны моих задранных кверху ног. Мозги довольно долго проворачивались, пока я, наконец, сообразил это Вениамин, новый руководитель экспедиции, вернее, руководитель новой экспедиции. Да, да, мы отправились в Плутонию на выручку Великого Куста, то бишь, Петра Ивановича Кустова, моего школьного товарища и вениного начальника.
Лёша! встревоженно позвал командир. Ты живой? Лёша, не молчи, скажи что-нибудь!
Он снова дёрнул меня за ногу.
Что надо сказать? спросил я сонным голосом.
Слава Богу, живой. Веня шумно выдохнул и немного помолчал. Как ты?
Нормально.
Тридцать шесть и шесть или сто двадцать на восемьдесят?
Мозги мои всё ещё слегка буксовали, поэтому я осторожно спросил :
В смысле?
Шутка, объяснил Веня. Сможешь открыть люк?
Зачем? А, да, конечно. Понял.
Я попытался подняться, но что-то сильно мешало, держало и прижимало моё тело к креслу. Вывод напросился весьма скоро: надо отстегнуть ремни безопасности. Пальцы как-то противно ослабели и плохо слушались, поэтому пришлось повозиться. Однако, нет худа без добра: возня с ремнями стала хорошей зарядкой. Я приободрился, неподатливость запорного механизма на входном (слава Богу, выходном) люке добавила спортивной злости, которая усугубилась значительным количеством пота вперемешку с крепкими словами. В итоге железная крышка была сдвинута с места и опрокинута на тёмную землю.
В образовавшемся круглом отверстии я ожидал увидеть вечно-вечернее небо Плутонии, и от этого нетерпеливого ожидания моё сердце невольно ускорило обороты. Это небо, этот воздух, вкус которого позабылся там, наверху, должны были всколыхнуть душу, мгновенно реанимировать почти умершие воспоминания.
Однако, пространство за распахнутым люком было мутно-белым, как разбавленное молоко, это туманное молоко клубилось, шевелилось и пыталось проникнуть внутрь нашего аппарата. И всё-таки Клузи! Да, в этом мире живёт она, первобытная девушка, встреча с которой преобразовала моё сердце из обычного кровяного насоса в эфемерный сосуд, наполненный любовью, нежностью, светлыми надеждами