Из сада донесся вой низкий, перекатывающий рычание, полный боли и ярости.
Кис! Альмейра схватила светильник, распахнула окно и выпрыгнула в сад. Кис, где ты?!
Пятно желтого света метнулось по корявым стволам старых яблонь, по траве, смутило редких светляков. В глубине сада что-то мелькнуло то ли тени деревьев, то ли темные фигуры людей, не разберешь. Снова взвыл Кис коротко, глухо, перекатив в глотке угрозу и звякнуло железо.
Альмейра ринулась туда. На бегу перекинула светильник в левую руку и выхватила из ножен кинжал. Ее кинжал будет подлинней когтей Киса, а увесистый, начиненный зеркалами светильник отличное оружие, когда придется врагу по башке.
Ну, где вы тут?! крикнула Зовущая, кромсая тьму желтым лучом.
Никого. Светляки погасли, цикады умолкли, ночной ветерок съежился и замер. Ходящие ходуном тени остановились, когда Альмейра задержала руку со светильником.
Кис, ко мне!
Он не откликнулся и не появился.
Прежде никогда не случалось, чтобы Кис не объявился рядом, когда хозяйка бросается в бой.
Звяк металла. Пронзила догадка: как однажды казнили мать, так теперь затеяли пытать друга Зовущей. Альмейра кинулась на звук.
Луч упал на рыжую шкуру. Красным огнем блеснули полосы на спине, золотом сверкнули глаза. Большой зверь полз навстречу хозяйке, волочил на задней лапе что-то тяжелое.
Ки-ис, выдохнула Альмейра, наклоняясь над ним, освещая схваченную капканом лапу. Кисеныш мой
Стальные челюсти держали прочно. О небо и земля, как их разомкнуть? Должен быть рычажок, кольцо, винт, хоть что-нибудь. Ничего только длинная цепь тянется в темноту. Альмейра собрала ее; на конце была порванная ременная петля. Видно, металлической скобы у охотников не нашлось, а ремень оказался непрочен.
Застонав от усилия, Альмейра руками растянула тугие челюсти, и Кис выдернул окровавленную лапу. Зашипел на капкан: я, мол, с тобой посчитаюсь, дай срок. Затем сел на хвост, совсем как обычный домашний кот, и принялся вылизывать лапу. Теплый влажный язык несколько раз прошелся по пальцам Альмейры, пока она прощупывала кость не сломана ли. Вроде цела.
Зовущая в сердцах пнула безответную железяку. Кто посмел? Добровольцы, не иначе. Альмейре исполнилось семнадцать, и охота на нее началась вернее сказать, охота на Тень Теней.
Она прислушалась. Что это в доме так тихо? Столько воя было да криков Альмейры неужто ни мать, ни прислуга не пробудились?
Не спят затаились. Старая няня тихонько плачет, мать загоняет слезы вглубь, служанки в постелях шепчут молитвы, конюх Тристан на сеновале бурчит свое, неповторимое. А что сделаешь? Давно пришла пора звать Тень Теней, всем видать, какие у людей стали ясные, четкие тени. Не доглядишь и отброшенная тень кривляется, дергается, пробует оторваться. Мерзкие твари. В силу еще не вошли толком, плоть не обрели, но жизни набрались. Уже не разберешь, человек ли за собой тень тащит, тень ли его вперед толкает, понукает к злодейству.