Длинное графитовое платье искрилось серебристым шитьем, подчеркивая плавные изгибы тела Перворожденной.
Длинное графитовое платье искрилось серебристым шитьем, подчеркивая плавные изгибы тела Перворожденной.
Хрупкая ладонь Далии лежала в руке высокого статного воина с иссиня-черными волосами, собранными в «хвост» на затылке. Широкая челюсть, сильный подбородок, борода «косичкой», перехваченная серебристой лентой. И глаза цвета глубоких вод, хищно но не агрессивно, а скорее, настороженно взирающие из-под хмурых бровей.
Грудь мужчины покрывал кожаный жилет черного цвета, отороченный серебристо-черным мехом снежной лисы. Под шерстяной рубахой цвета ночи угадывались могучие мускулы. Того же оттенка плащ, с искрящейся серебряной нитью каймой, ниспадал с плеч, спускаясь ниже колен; из-под полога выглядывал эфес, с незатейливым круглым навершием.
Живописец умело передал даже «морозный узор» клостенхемской стали наплечников и шлема, покоящегося на сгибе локтя.
Меч, что на холсте сиял из-под плаща, сейчас в ножнах висел рядом с картиной. Его наследник выковал к выпускному испытанию в Мор де Аесир. Клинок носил сложное имя Эртрефен, что можно понять, как «с сердцем накоротке», а при определенной доле воображения «безжалостный». Но правильную трактовку: «действующий по наитию», или «опережающий разум», понимал любой, кто видел наследника в бою.
Король рассказывал, что Инген его старший сын и отец Марена был отличным мечником, возможно, лучшим в Ардегралетте. Как и все наследники Летар до него, он прошел школу Меча Богов. Но даже более опытные воины Темной Стражи, которые набирались исключительно из выпускников, уступали ему в умении.
Первенец короля, он готовился унаследовать трон, а после него и Марен, занял бы его место.
Теперь королевское правление Дома Летар могло прерваться: по Старому Закону, трон переходил лишь к старшему сыну, а при отсутствии такового, новый король выбирался на Большом Кругу. Хотя подобного не случалось ни разу с Объединения Домов.
Принц молча смотрел на портрет и ждал. Не покидало чувство, что король не знает с чего начать; не знает стоит ли вообще начинать. И принц не торопил. Так или иначе, они уже здесь, в Теар де Тин, первое слово сказано и назад пути нет.
Дарс Летар опустился на скамью.
Твои сны, заговорил он, наконец, осторожно подбирая слова. Все это правда.
Марен моргал в замешательстве.
Да. Все правда, кивнул Дарс, закусив губу, словно сам только что поверил.
Но, отец ты говорил начал Марен и запнулся.
Вздох короля разнесся по пустому помещению:
Я знаю. Говорил, слова давались тяжело. Но правду ты видел.
Марен поднял взгляд на картину. Все это время он считал, что это просто сны, навеваемые из-за Серых Граней. Что этого не было на самом деле, и Бесплотные лишь подпитывают воображение, заставляя «играть» с ним.
Когда мы вошли в покои, горестно продолжал король. Далиа была мертва Дарс прикрыл глаза, тяжесть воспоминаний все еще довлела над ним. Зверь держал тебя в лапах Он обернулся, оскалился. А потом потом опустил тебя в кроватку, на лице праотца отражалось столько боли, будто он переживал все заново. Детсем и Арнгур бросились на него, но Зверь оказался так быстр и так силен! Шерсть, словно камень, а когти Оба погибли даже не оцарапав его! Но со мной он не стал сражаться. Бросился с балкона и растворился во мраке. Стража искала, но тщетно
Марен молчал.
Сон вновь мелькал перед глазами, обрастая новыми деталями. Принц слышал крик крик своего отца. Видел начало преображения. Видел, как искажается и вытягивается лицо, как черная шерсть покрывает тело. Как длинные и острые, словно лезвия кинжалов, когти лезут из пальцев. Как губы оттопыривают молочно-белые клыки. Как пасть скалится в свете пылающих в камине поленьев Видел, как напугана мать, чувствовал ее отчаяние. Слышал, как она просила Зверя остановиться
Сапфировые глаза пристально вглядывались в портрет, но внутренний взор устремился в тот день
Зверь держал малыша своими сильными лапами, держал аккуратно и бережно. Черные ноздри трепыхались, принюхиваясь. В обсидианах отражался сапфировый блеск глаз ребенка, уши чуть приподнялись. Шерсть на подбородке слиплась от крови, из-под верхней губы торчали клыки, но пасть не скалилась.
Угольный нос ткнулся в щеку малыша.
Мальчик ухватился зубами, задел губу Зверя, но тот не разъярился, даже не взрыкнул. Ребенок дернул головой раз, еще один, оторвав кусок плоти, зажатой в зубах Зверя. Сапфиры блаженно прищурились, измазанный кровью детский носик дернулся. Кровь струйкой побежала по подбородку, когда усердно задвигались маленькие челюсти, вгрызаясь в такую мягкую и такую сладкую теплую плоть.
Угольный нос ткнулся в щеку малыша.
Мальчик ухватился зубами, задел губу Зверя, но тот не разъярился, даже не взрыкнул. Ребенок дернул головой раз, еще один, оторвав кусок плоти, зажатой в зубах Зверя. Сапфиры блаженно прищурились, измазанный кровью детский носик дернулся. Кровь струйкой побежала по подбородку, когда усердно задвигались маленькие челюсти, вгрызаясь в такую мягкую и такую сладкую теплую плоть.