– Он изумленно покачал головой.
Майлз пожал плечами, умалчивая, что сам был втайне согласен со сказанным. – Ну, теперь я вручил тебе свою лопату, это уж точно. И поговорим о деле – нужно запихнуть всех этих ребят на их собственную гауптвахту, пока мы не решим, гм, как от них отделаться. Эта рана вывела тебя из строя или ты сможешь подготовить этот корабль к отлету в самое ближайшее время?
Джезек осмотрелся вокруг. – У них есть несколько весьма продвинутых систем... – неуверенно начал он. Тут его взгляд упал на Майлза, стоявшего перед ним так прямо, насколько мог, и голос Джезека обрел твердость: – Да, милорд. Я смогу.
Майлз, ощущая себя каким-то патологическим лицемером, ответил инженеру твердым, командирским кивком, скопированным им по наблюдениям за поведением собственного отца как на совещаниях Генштаба, так и за обеденным столом. Похоже, это весьма здорово сработало: Джезек собрался и начал ориентировочный осмотр оборудования вокруг.
На пути к двери Майлз задержался, чтобы повторить для Елены инструкции по заключению пленных под замок. Когда он закончил, она вздернула голову. – Ну, а каким был твой первый боевой опыт? – с легким вызовом вопросила она.
Он невольно улыбнулся: – Поучительным. Весьма поучительным. А-а... вам случалось что-нибудь выкрикивать, врываясь в дверь?
Она моргнула. – Разумеется. А что?
– Просто разрабатываю одну теорию, – Майлз отвесил Елене доброжелательно-насмешливый поклон и вышел.
Шлюзовой отсек катера был пустынен и тих, не считая мягкого шороха воздушной и прочих систем жизнеобеспечения. Пригибаясь, Майлз пробрался через полутемный переходной туннель и, оказавшись за пределами действующего на корабельной палубе поля искусственной гравитации, поплыл вперед. Пилот наемников оставался привязан там же, где они его оставили, его голова и руки болтались в воздухе, странно дергаясь, как это бывает только при отсутствии тяготения. Майлз содрогнулся при мысли, что придется кому-нибудь объяснять, откуда тот получил подобную рану.
Все расчеты Майлза, как бы ему держать пленного под контролем по дороге на гауптвахту, разбились вдребезги, стоило ему увидеть лицо пилота. Глаза наемника закатились, челюсть отвисла, щеки и лоб покрылись пятнами прилившей крови и показались Майлзу, нерешительно коснувшемуся лица пилота, обжигающе горячими. Руки были восковыми и холодными, как лед, лунки ногтей посинели, пульс был прерывистый и нитевидный.
Придя в ужас, Майлз бросился развязывать стягивающие того узлы, потом нетерпеливо выхватил кинжал и перерезал веревку. Он похлопал пилота по щеке – не по той, на которой засохла струйка крови, – но не смог привести его в чувство. Внезапно тело наемника напряглось, он задрожал и забился в конвульсиях, дергаясь в невесомости со все стороны. Майлз увернулся от его молотящих по воздуху рук и чертыхнулся, но его голос сорвался на писк, и он стиснул челюсти. Тогда нужно в лазарет – доставить этого парня в лазарет, найти медтехника и попробовать привести его в чувство – а если не получится, притащить Ботари, он поопытнее в оказании первой помощи.
Майлз протолкнул капитан-пилота через переходной туннель. Когда он шагнул из зоны невесомости в поле гравитации, то внезапно обнаружил, сколько же этот человек весит. Сперва Майлз попытался подсесть под него и взвалить на плечо, что неминуемо грозило бы повреждением его собственным костям. Пошатываясь, он сделал пару шагов, потом попробовал волочь того под мышки. Тут наемник снова задергался в конвульсиях. Майлз оставил его на полу и бросился в лазарет за антигравитационными носилками, всю дорогу ругаясь со страхом и слезами бессилия в голосе.
Чтобы добраться туда, потребовалось время, потом еще – чтобы найти носилки.