Нет, Марио усмехнулся. Луна будет апельсиновой. Оранжевая Луна раздвинет тёмно-серые облака, прольётся на землю, превратится в лунное молоко. Ты его не потеряла?
Нет, Альбертина показала ему свой снежок, который стал тверже и прохладнее.
Исцеляющий лунный свет, Марио обнял её за плечи, продолжил таинственным тоном:
Ночь спускается к нам Ночь выпускает на волю призраков Их здесь много Они живут своей забытой всеми жизнью. Они пробегают вдоль знакомых домов, скользят в гондолах по каналам, поют, смеются, ссорятся, любят, дышат и заполняют пространство своими эмоциями, своими чувствами и мыслями Мысли человеческие материальны, как и лунное молоко, которое мы держим в руках Страшно?
Немного, призналась Альбертина, поёжившись. Наверно, нам нужно пойти туда, где горит свет, где
Невозможно узнать то, что связано с прошлым, проговорил Марио, глядя мимо неё куда-то в неизвестность, видимую только ему.
Альбертина насторожилась. Запоздало подумала о том, что зашла с посторонним человеком слишком далеко, что выбраться из этой части Венеции самостоятельно у неё не получится. Лабиринт венецианских улочек, перетекающих в каналы и упирающихся в тёмные безглазые стены домов, ей не покорить. Тусклый свет Луны не поможет ей отыскать дорогу к отелю, в котором она остановилась, а лишь запутает всё ещё сильнее. Она это знает. Она много раз терялась в своём родном городе, поддавшись магии лунного света. Что уж говорить о ночи здесь, в Венеции, городе тайн и загадок прошлого.
Я предлагаю тебе остаться здесь. Мы будем блуждать до рассвета в лунных одеждах, почувствуем себя настоящими венецианцами, жителями прошлого или даже позапрошлого века, голос Марио взлетел вверх и разлился колокольным звоном.
Звонят колокола. Спокойной ночи, услышала Альбертина негромкую песню. Кто её пел, было непонятно. Музыка, словно, рождалась из колокольного звона, сливалась с ним, будоражила воображение:
День умирает, засыпает, прячется во тьме,
Чтобы забыть про всё, что было,
Чтобы в копилку жизни положить
Свои печали, радости, победы
Уеду, улечу, уйду
Останусь Стану ветром
Нет
Оставленной гондолой на волнах.
Пускай качается, как люлька,
Как колыбель, в которой время спит
И видит сны о вечном.
В этих снах реально всё
Всё нереально, но весьма правдиво
Игра воображенья, тень и свет
Банальность и величие стихи и проза,
Проза жизни, переходящей в смерть
О смерти говорю с улыбкой
Я не боюсь её. Я с ней дружу
Она дала мне пропуск в этот мир,
Где даже невозможное возможно
Но нет, не верьте мне
Жить после смерти сложно
Скажу иначе:
После смерти жить нельзя среди живых
А есть ли жизнь средь мертвых?
Да Да, есть
Но, разве это жизнь?
Конечно, нет
Блуждать во тьме по тем же тропам грустно
И мыслимо немыслимые встречи, как карусель,
Калейдоскоп банальных повторений
Пугающих, ненужных, но
Не избежать нам вечных превращений
Пока на землю не прольётся лунный свет
И лунным молоком не смочит губы дева,
Просящая любви
Голос Марио слился с колокольным звоном, зазвучал громко, настойчиво, как продолжение песни:
Голос Марио слился с колокольным звоном, зазвучал громко, настойчиво, как продолжение песни:
Своих желаний не стесняйтесь, Альбертина
Я до рассвета никуда не сгину,
Не пропаду, не убегу, не улечу
Вас принуждать не стану, не хочу
Привычный ритм я нарушать пока
Канал глубок, на небе облака
Луна огромным новогодним шаром
Я шут, бродяга, пилигрим
На ля мажор настроена гитара
Я ваших глаз не вижу,
Но укор я в них уже читаю
Умолкаю
Вас больше, Альбертина, не пугаю
Своими мыслями, звучащими из тьмы
Мы не знакомы мы пока не мы
А вы и я раздробленность пространства
Разбитость на малюсенькие стекла,
На отражения в мозаичном окне,
На блики солнца, что сиять во тьме не могут
Им попросту нельзя сюда являться до времени
Звон колокольный стих уже
А звон разбитого стела знаменье вам,
Живущим здесь сейчас,
От нас, ушедших в вечность
До встречи на мосту На Понте де Риальто,
На улицах объятий, вздохов, взглядов
В глаза мои смотреть пока не надо
Ещё не время для признаний не
Разбитое стекло звенит во мне
У ног Альбертины разбилось стекло. Она вскрикнула от неожиданности, прижалась к Марио со словами:
Уйдёмте, уйдёмте скорее, умоляю вас.
Сначала поцелуй, он улыбнулся.
Ах, вы, мерзавец! Вы она оттолкнула его, задохнулась от злости. Зачем вы меня сюда затащили? Вы развратник. Вы
Полегче с выражениями, детка, сказал Марио раздраженно. Согласившись пойти со мной, ты должна была понимать, что за прогулкой может последовать всё, что угодно. А я прошу не тело, и не душу, а только губы Холодный, искривлённый злобой рот, усмехнулся. Люблю срывать такие поцелуи. Целуя не целую, приручаю, как приручают диких кобылиц Не дуйся. Ты не кобылица, а милая, наивная девица, синьора, синьорина
Аль-бер-ти-на, пропели из тьмы несколько голосов.
Я знаю. Мне этого подсказывать не нужно, сказал Марио резко.
У ног Альбертины разбилось ещё одно стекло.
Целуйте же скорей! воскликнула она, вскинув голову.
Не буду. Я расхотел вас целовать, моё дитя. Идёмте, Марио взял её за руку, повел за собой. О том, что с нами было, никому ни слова. Ясно?