Взял я лопату, полез эти кольца замёрзшие разгребать. Немного разгрёб пошёл дым из трубы. Сел я в кольцо, словно в кресло, решил передохнуть. Только кресло на месте стоит, на полу, а кольцо в воздухе. Ну и поехало потихонечку. Хорошо, что за дерево зацепилось, а то бы совсем неизвестно куда унесло. Пришлось мне по дереву, словно белке, на землю спускаться.
И вот тут, как про белок вспомнили, так и решили мы идти в лес: посмотреть, что Мороз в лесу делает? Взяли топорик, прошли мимо горки, потом мимо брёвен, потом переправились через речку вот и в лесу.
Только там, наконец, и поняли, какой большой Мороз напал на всех нас. Птицы, белки висели, застыв в воздухе. Как замёрзли на лету, так и остались на том месте, где замёрзли. Лоси, волки и лисы, словно в музее, стояли застывшими между деревьев. Зайцы, кто куда прыгнул, тот там и остался кто за кустиком, кто над полянкой, висят, ждут, когда Мороз кончится и можно будет дальше бежать.
Лисы, волки, те нам ни к чему были. А вот парочку зайцев, которые побелее, я на верёвочку привязал, да и повёз за собой, как воздушные шарики, а верёвочку сзади к ремню привязал, чтобы идти не мешала.
Вот, говорю, Ирина, и рукава к твоей шубе!
Ладно, папа, говорит, молодец. Ты шагай, не оглядывайся.
Шагаю, шагаю, а как там Ростик? Наверное, руки замёрзли?
Не замерзли. Ты, папа, шагай.
Пришли мы домой. Посмотрел я, а зайцев-то нет!
Как же так? говорю, Где зайцы?
Улетели, Иринка с Ростиком отвечают.
А верёвочку кто перегрыз?
Так они и перегрызли.
Мороженые?! И сумели верёвочку перегрызть?
Да. Мороженые! отвечают. И так твёрдо, что призадумаешься: нужно ль дальше о чём-нибудь спрашивать?
Ну, улетели так улетели. Дело ихнее. Только шубу, Ирина, мы нынче тебе не дошьём, не хватает двух шкурок на рукава. Улетели.
А Иринка в ответ
Ладно, не расстраивайся, на будущий год дошьём. Нынче я так похожу. Мороз-то кончается.
В самом деле, Мороз кончился. Вначале на нас сверху упала лопата, которую я забыл, когда слазил с кольца. Потом сквозь туман выглянуло солнышко, оттаяли и полетели по воздуху птицы. И, наконец, повалил мягкий снежок. Мороз кончился. Ребятишки стояли поодаль и разговаривали.
Ты, Ростик, топорик всегда с собой бери. Когда путешествуешь, всякое может случиться. Вдруг опять папа придумает зайцев ловить.
Я, Иринка, всегда его буду брать, пока шубу тебе не сошьем, сказал Ростик.
Они взялись за руки и пошли в дом. А я сел в сугроб и хохотал до тех пор, пока он не растаял. Потом встал из лужи и тоже пошёл в дом. Одному в луже было неинтересно.
Таинственный кашель
«Все люди, как люди, один я домовой», рассуждал на крылечке Тимоня, поглядывая на детей, которые собрались на рыбалку.
«А где это сказано, что домовым нельзя на рыбалку ходить? Вот возьму сейчас удочку и пойду И причина есть: кошка Мурка, как только котят завела, никакого прохода мышам не даёт, куда только ни глянь, везде глаза с хвостиком выставляются. Притащу кошке рыбы, а мыши мне сыру за то, что их спас от разбойницы».
К сожалению, мыши Тимоню не понимали:
И чего ты затеял, Тимоня? Зачем тебе эта рыбалка? Ты рыбу не ешь, кошку Ростик с Иринкой прокормят. Сиди-ка ты дома. И дождик всю ночь под окошком стучал. Ну, куда ты по этакой грязи, да и в чём пойдёшь?
Босиком, отвечал им Тимоня. Дождя ночью не было это мошки в окошко стучали. Сам видел полно было мошек и бабочек Идти надо Плотвички сейчас возле берега насекомых глотают Конечно же, если лещ или тот же карась им горох подавай или сыр Ну да где мне хорошую рыбу Придется уж этих навозников наковырять Может, кто и позарится. Но навряд ли
Да возьми ты свой сыр, забери, совершенно расстроились мыши, отстань только. А если к тебе же и гости нагрянут, тогда с нас не спрашивай на стол нечего подавать.
Рыбой жареной угощать гостей буду Если кто-то придёт, отвечал им Тимоня.
Сперва налови, запищали тонюсенько мыши и хвостиками кто куда зашуршали, как будто бы с перепугу, что кошку увидели, но скорей всего, лишь причину нашли, чтобы сыру не дать. Сколь Тимоня потом ни выглядывал, ни одной серой спинки нигде больше не выглядел. Кошки тоже в то утро нигде не было.
Повздыхал домовой, посмотрел ещё раз в ненадежное, словно мыши, и точно такое же серое небо с него всё ещё капало, снял обувку и следом за Ростиком и Иринкой отправился к пруду.
За ним следом хозяин снял сетку свою пчеловодную: в дождик пчёлки по ульям сидят в дождик можно и рыбку сходить половить да и тоже на пруд.
Идёт, смотрит: следочки по гряди нашлёпаны. «Ну вот, думает, надо будет сынишку ругать в такую погоду и шлёпает босиком». Так до самого пруда следочки и проследил. А уж там за поклёвками бы уследить! И ещё отвлекал его кто-то в соседних кустах: всё кряхтел да шумел, да плескался, как будто одну за другой рыб вытаскивает. Самого из кустов не видать, а шумит, словно кроме его никого рядом нет. Только рыбу соседям распугивает да вылавливает.
А Тимоня ещё ни одной рыбки и не поймал. Как закинул он с первого раза крючок на кусты, так с тех пор и не мог его выручить. И чего уж он только с кустами ни делал: и ветки, какие сумел, пообламывал, и водой под кустами бродил, думал, так будет ближе к зацепу добраться нет, никак не выходит крючок отцепить. Хоть совсем всю рыбалку бросай и домой уходи.