Вслед горящим фонарным столбам.
Он излучает тень и оставляет пятна крови на асфальте
И влажной зеленой траве.
Хрустит пальцами в предвкушении нового дня,
Но солнце не торопится взобраться на землю
Ему лениво, оно оттягивает этот момент каждый раз.
А человек с переломанными ребрами, задыхаясь,
Хохочет. Бросая смелый взгляд вверх
Он знает, что не умрет сегодня.
Пята
Мы слишком долго бороздили ночи,
Пропитываясь соком энергетических напитков,
Который доводил наше сердце до шума схожего с мотором.
Мы слишком часто впадали в буйство
Пьяное и сумасшедшее нечто,
Которое делало нас ничтожными в глазах любимых.
Ахиллесовой пяты у нас нет, ведь конечность отрублена
Где моя пята, что принесла столько бед?
Где моя вода, что утолит жестокую жажду
последних трех лет?
Нет её. Мы пропитались запахом сырой земли
Легли у блестящей плиты и очнулись
Постаревшими юношами.
Амбиции и возможности
Короткие руки
Дотянуться не могут до облака.
Самолеты разбились о скалы,
В заливы упали ракеты.
В заливы упали ракеты.
Отрубили по локоть
Беспомощные теперь, как дети.
Ребята-зверята, вы чего печалитесь?
Разве мать говорила, что зефир будет вечен?
Разве думали вы, что мир это большое игровое поле,
Где веселье и радость станут спутниками юности,
отрочества и инвалидной коляски?
Скорее уж поле для гольфа, где все мы белы и круглы.
Нас бьют, загоняя в дыры и бильярдные лузы,
Нас тащат и давят, соскребают с асфальта!
Все мы талантливы, но каждый талантлив втройне
Так думать приучили с пеленок,
Но короткие руки остались короткими,
А облако по-прежнему далеко.
Пройдет немного времени,
Когда оно расплывется по небу и станет ничем.
И нагота войдет в наше сознание,
Чтобы соединить мысли с пылью.
Смоет их океан.
Три линии
Три линии выстроились вертикально
То огни высоток, возведенных в прошлом году.
В них никто не живет, лишь делят метры,
Делят кровать поровну, а иногда и с долей эгоизма,
Выпихивая партнера за борт, вываливая его в пыли пола.
Но свет горит, улыбается нам холодно
Не так как солнце яростно, тотально,
А понятнее, ведь этот свет имеет родство
Со всем человечеством.
Мы сами его выковали в кузнях разума
Заменили им беспощадное солнце,
Которое медленно убивает планету.
Мы эволюционировали и стали
Владельцами этого дома.
Беспечными, но всё же владельцами.
И когда поднимается рой саранчи
Грезящий о зеленых лугах,
Деревьях-исполинах,
Чистых озерах и реках,
То я вспоминаю три ярких линии света
Которые отражаются в лужах, что видны
С 12-го этажа многоквартирного дома.
Их свет теплее солнечных лучей
Которые последние две сотни лет
Только обжигают нас.
Твоя собственная социальная ячейка
Слишком молод, чтобы уйти в загон
И слишком стар, чтобы сойти с пути.
Откуда эта блядская надежда
На спасение от скотобойни?
Черт знает
Именно он!
Глупость и мечта раздирают четыре пути на два
А два на один,
Один крошит пополам,
И от одного ничего не остается.
Лишь только шанс просто уйти,
Но и его нет, если присмотреться,
А если присмотреться глубже
То я в полной заднице.
А потом долги
И ипотека,
И женщина, которая не любит,
И дети, которых не люблю я,
И мертвые предки, которых я не успел полюбить
Остаётся только бутылка
Да пару сотен стихов,
Которые меня просто презирают.
Тварь, которая держит виски
Рождает что-то странное
И пытается понять этот мир.
Ничего не понимает, идиотина.
Кто-то хочет кинуть в меня камень,
Но я успеваю кинуть камень в него,
Разбиваю челюсть
И режу острием грудь.
С Данте на вписке
Это путешествие, которое требует от тебя определенной подготовки, но я верю, что ты справишься.
С Данте на вписке
Свалился в люк
По дороге домой
Под люком изба
В ней черти жарят ангелов
И все дружелюбны
Друг с другом
Напитки дешевле
Чем где бы то ни было
Еда не нужна
На вертеле Гавриил
На кольях апостол Пётр
А черти не так уж
И отличаются от людей
Да и ангелы
Тоже.
Разговор со старым бессмертным
Я вином напоил его.
Тогда и рассказ услышал:
О торчащих сосках его нимфы
О кричащих цветах её мысли,
О земле, по которой скакали
Кентавры, сатиры.
О том пении, что лилось
Мёдом в уши.
Но потеряны земли
Голоса все охрипли,
Всех кентавров пустили на кожу,
А нимфы сегодня
Смертоносней древних вампиров.
И, поверьте, гораздо страшнее.
Наше время уходит
Великаны не сгинули
Они не ослабили хватку
А продолжают пожирать молодых
Их стало больше
Грязные, наглые мрази
Не знают человеческих душ,
Лишь выжимают их без остатка.
Наши тела сосуд для великанского пойла
Они смотрят на нас с телеэкранов
Они смотрят на нас с YouTube.
Они видят наши счета,
Наши лица, когда мы оплачиваем их
Наши лица, когда мы оплакиваем своих
Легионы карликов с громадными тенями
И мы трясемся от страха,
Пахнем безразличием и статичностью
Растеряли достоинство предков
По пути в мнимый рай
До абсурда страшимся мертвых скрижалей
И совершенно разучились
Стрелять из пращи.
Сатир со сломанной флейтой
Костры поднялись на опушке
В них люди корчатся
Уже обгорелые, страшные
Не по своей воле они горят
Но по своей воле они последовали за палачами
И будет им страдание уроком
Достаточно сатиры пытались вразумить их
Достаточно пели песни, открывающие врата
Никто их не слушал, их сиринги давно погребены
Под прахом тысячелетий, под копытами военных машин,