Его взгляд упал на ступни жены они затуманились, ногти налились кровавым перламутром. Он завибрировал всем телом и на месте Ольги увидел то что искал ослепительную химеру в короткой обертке блестящего платья.
Египтянка подняла ногу и ступней уперлась в его лицо, пальцем начертала на лбу таинственный узор. Сергей отвел ногу и, клонясь все ниже и ниже, ухнул в яму нарастающего счастья.
И тетива наслаждения лопнула!
Какой ты ненасытный! Хватит я устала!.. Прошу!..
Он очнулся на Ольге, мокрый теплой липкой влагой. Он с недоумением смотрел на завиток, потной спиралью прилепившейся к когда-то любимой щеке, на чужие испуганные глаза. Гримаса отвращения скривила его лицо,
Что ты здесь делаешь? сказал он и перевернулся на спину. Ольга приподнялась на локтях. Губы ее дрожали, Я твоя жена, Сережа!
Жену хотят! отрубил он равнодушно. Я тебя больше не хочу!
Саднящая забота тоски сморщила Сергеево лицо и вытолкнула из постели. Жены не было, но это никак не тронуло его. Между штор пробивался утренний луч, пропитанный желтым ядом тоски. Сергей протянул ладонь и поймал солнечную нашлепку. Он убедился, что это яд.
Без неё все яд!
Он наскоро оделся, не умываясь, не чесанный, и не бритый, пошел вон из квартиры.
Он наскоро оделся, не умываясь, не чесанный, и не бритый, пошел вон из квартиры.
На улице яд разнообразно мимикрировал то сверкал в зеркальных витринах магазинов, то стекал с завитушек чугунных оград, то заливал отравленными узорами асфальт. Отрава, испаряясь, попадала в кровь и оттуда передавалась слюне: во рту было так, словно он сжевал клок жженой шерсти. Он поминутно отплевывался, пробивая коридор брезгливости в спешащей толпе.
В музее длинноносая билетерша сказала, что Ольга ушла. Только что. Плевать он хотел на всех Ольг!
Я сейчас, буркнул Сергей. Там подожду.
Дак кабинет закрыт!
Ну и что! он зыркнул на билетершу с такой ненавистью, что музейный цербер проглотил язык. Около кабинета подожду
Свернув в катакомбный коридор тот что упирался в 0льгин кабинет он застыл, прислонившись к холодной стене. Ему было сосем дурно. Рвотная спазма подкатывала к горлу. Еще он пытался вслушиваться: не поплелась ли длинноносая нюхалка за ним. Оттуда послышались голоса пришли первые посетители. Сергей выскочил из своего укрытия, больной птицей пролетел перекресток сходившихся коридоров и забежал за лестницу. Голоса смолкли как по команде, но он сей факт проигнорировал перед ним было то, что привиделось в его вчерашней грезе: металлическая дверь, за которой скрывалась сладкая химера.
Он потянул ручку многопудовой двери, и она на удивление легко и без скрипа подалась, открыв зовущую черноту нутра.
Когда в застойную прохладу влился новый запах, ему казалось, что в непроницаемом мраке и полной тишине он провел уже несколько лет, неустанно шагая к влекущему фантому, несомненно обретающемуся где-то там, в неизвестности долгого пути.
Впереди начало сереть и стало теплее. Он ускорял шаги. По бокам проступили стены, сложенные из известняковых плит с концентрическими узорами и таинственными письменами египетскими, вавилонскими? В сходящейся дали каменного туннеля засветился прямоугольник, похожий на кусочек рафинада. Сергей почти побежал.
Ступени были залиты нестерпимо ярким светом. Он шагнул в световую ярь и тут же отступил под защиту каменного свода глазам такого не вынести. Он пощупал необъятный карман гавайки и вытащил темные очки. Там же была початая пачка сигарет. Смертельно захотелось курить. Брякнув мелочью звон был неестественно силен в абсолютной тишине он выудил из такого же необъятного кармана полотняных брюк зажигалку.
Вкус у сигареты был детский запретный. Докурив, он шагнул вверх.
Перед ним открылось море ослепительно-синее в морщинах слабого волнения. Песчаный берег выгибался дугой и выносил в райскую синь мыс с пальмами.
Не может быть! прошептал Сергей.
И тем не менее этот пейзаж был на акварели, нарисованной им после неотвязчиво-галлюцинаторного сна. Сна в последнюю ночь у Наты, когда он объявил, что они расстаются, а Ната заявила, что она ведьма и расстаться с ней невозможно. Сережа тогда посмеялся над ней все вы бабы мните себя ведьмами!
Он отступил вглубь скального прохода и естественный оригинал, заключенный в каменный прямоугольник, принял полное сходство с оригиналом рукотворным, висевшем в кабинете женщины, которую он когда-то называл женой.
Ольга слепо смотрела в окно своего кабинета, не в силах избавиться от потока мыслей, болезненным колесом крутившемся в голове.
«Конечно, он просто договорился с этой ряженой дрянью и разыграл комедию с видениями. И она, дура, поверила! Три дня замужем!.. Какой стыд!.. Как смотреть в глаза матери!.. А подруги!.. А на работе!..» она прикрыла глаза и прислонилась лбом к холодному стеклу. «Но зачем ему нужно было это?» утомленный горем и бессонницей мозг требовал ясного и простого ответа. «Ради квартиры?.. Конечно ради нее! После неизбежного теперь развода они разменяются и у него будет свой угол, куда он приведет эту эту» она думала слезы давно кончились, но нет