Профессор не раз бывал в усыпальницах эта ни своей особой атмосферой, ни сгущающейся с каждым шагом чувством опасности не напоминала ни одну земную. Скоро Такамура смог увидеть каждый уголок огромной сводчатой пещеры. Пещера была погружена в полумрак. Нет она была освещена неведомым и невидимым источником света! А лучше всего был освещен постамент посредине пещеры, на котором покоился черный гроб без крышки. Последняя стояла рядом, прислоненная к стене так, что профессор едва не задел ее, спускаясь с последней ступени.
В гробу лежал высокий худой человек в темном одеянии. Последнего словно разбудил этот шаг Такамуры. Незнакомец вдруг легко сел в своем могильном ложе, и медленно открыл глаза. В его лицо словно возвращалась жизнь. Возвращалась с каждым словом, что бросал профессор в затуманенные глаза бывшего покойника:
Кем бы ты не был, незнакомец, ты станешь моим первым рабом в этом мире!
Такамура вдруг вздрогнул. Покойник вполне живым голосом повторил за ним:
Ты станешь моим первым рабом в этом мире!
Фразу он произнес, как и профессор, по-японски. Но трудности перевода его очевидно не беспокоили. Потому что по его лицу было видно он прекрасно понял смысл каждого слова. Его глаза вдруг широко распахнулись, и он повторил уже на другом языке, который профессор к своему глубокому изумлению тоже понял.
Кем бы ты не был, незнакомец, ты станешь моим первым рабом в этом мире!
Такамура вдруг вздрогнул. Покойник вполне живым голосом повторил за ним:
Ты станешь моим первым рабом в этом мире!
Фразу он произнес, как и профессор, по-японски. Но трудности перевода его очевидно не беспокоили. Потому что по его лицу было видно он прекрасно понял смысл каждого слова. Его глаза вдруг широко распахнулись, и он повторил уже на другом языке, который профессор к своему глубокому изумлению тоже понял.
Да, прогремел голос человека в черном, спрыгнувшего на каменный пол, ты станешь моим первым рабом, но далеко не последним.
Он склонился к низенькому японцу, и уставился ему в глаза тяжелым немигающим взглядом. Перед Такамурой мелькнула картинка седой древности пылающие города; рыдающий дети и женщины. А потом навалилась такая гнетущая тяжесть, что профессор лишь краткие мгновения смог противостоять ей. Весь талант и опыт земного гипнотизера в один миг был стерт в порошок, и посыпался тонкой струйкой на каменный пол.
На колени перед своим господином, Великим Горном!
Маленький японец рухнул на камень, не ощущая боли. Лишь неземное блаженство и стремление тотчас выполнить следующий приказ господина царили сейчас внутри него. А рядом расправил плечи Анатолий Лазаренко, только теперь освободившийся от гипнотических чар Такамуры. Он удивленным взглядом обвел темный зал, маленького японца, истово бьющего поклоны высокому худому человеку в черном одеянии. Лоб японца уже был разбит в кровь. Лоб космолетчика немного напрягся он вдруг вспомнил этого японца; видел его не один раз в визоре.
Это же профессор.., чуть не выкрикнул он в лицо долговязому незнакомцу.
Его рука между тем сама тянула из зажимов на бедре энергобластер. Увы оружие так и не покинуло своего места. Мозг Анатолия, едва освободившийся от тяжкого гипнотического бремени, подвергся новой атаке. И этот ментальный удар был многократно сильнее.
На колени! прогремело под сводами пещеры.
Тело Лазаренко стало ватным; ноги действительно готовы были подогнуться, опуская тело на камень.
На колени! снова прозвучал приказ на языке, ставшем вдруг понятным для Лазаренко.
Сердце космолетчика забилось медленней, прекращая подачу крови, но он все стоял, покачиваясь, с побелевшим лицом. Чародей удивленно посмотрел не него. Он понял, что человек, стоящий перед ним на ватных ногах, скорее умрет, чем переступит через какой-то внутренний порог.
Ладно, махнул рукой Горн, живи.
Анатолий отступил назад. Кровь заструилась по его жилам, возвращая лицу естественный цвет, но не выражение. Оно снова являло собой безжизненную маску.
А чародей словно не лежал неподвижно несколько веков. Он неожиданно легко пошел к лестнице; буквально вбежал по ней туда, откуда манил свежий воздух. Слишком свежий для центра Гудваны, где четыреста лет дремал в волшебном сне Горн. Он остановился, выйдя из пещеры и глубоко вдохнул морозный воздух.
Зима?! удивился он.
Внутренний хронометр, исправно тикавший все эти годы, не мог обманывать. По нему выходило, что чародея должна была встретить буйно цветущая весна. А тут Его взгляд остановился на космолете.
Это что? повернулся он к Такамуре.
Тот, словно открещиваясь от невысказанного обвинения, махнул рукой на Анатолия и отступил в сторону. Лазаренко безжизненным голосом пояснил:
Это мой космолет «Стрелка».
Вы прилетели на нем?
Теперь кивнули оба землянина.
Откуда?
Лазаренко молча ткнул рукой в небо.
Откуда!? повторил Горн с нажимом.
С Земли, вступил в разговор Такамура.
А далеко находится эта ваша Земля?
Профессор беспомощно пожал плечами и снова кивнул на космолетчика. Тот, помедлив, ответил:
Двенадцать ноль переходов и еще немного на ракетной тяге.