Лида спала в эту ночь спокойно. В таких случаях авторы пишут обычно «её белокурые волосы рассыпались по подушке», но ничего подобного не было: Лида собрала свои белокурые волосы китайской резинкой. Так и спала, блаженно улыбаясь, отдыхая от суеты газетной. Ей снились мужчины во фраках, машины с мужчинами во фраках за рулём, брызги шампанского и сама Лида, почему-то в балетной пачке и пуантах, страшно обожаемая всеми этими мужчинами. Под утро приснился лифт, на котором Лида взмывала под самые небеса с Сергеем, тем самым, что принёс розы, отравляющие сон Карины Витальевны.
Проснулась Лида в хорошем настроении с замечательным аппетитом. На кухне её ждал завтрак, оставшийся от ужина, и сонник, по которому Лида строила всю свою жизнь. Эта затрёпанная, рассыпающаяся в прах книженция торжественно возлежала на самом почётном месте кухни в хлебнице. Лида любовно смахнула с сонника крошки. Сонник обронил два листка. Лида поднимать не стала: вылетели странички на «ш» и «ч», их Ляля всё равно знала наизусть.
Брызги, машины и фраки растаяли в памяти, а вот лифт каким-то чудом удержался, и Лида возлагала на него большие надежды.
Лифт, лифт Где же это, чёрт его подери, бормотала Лида себе под нос, листая сонник и поедая шестой вареник с творогом, «и», «к», «л», «ли» А, вот!
Вещая книга гласила: «Видеть во сне, что Вы поднимаетесь на лифте, означает, что Вы быстро подниметесь до высокого положения и разбогатеете. Но если Вы спускаетесь на лифте, Вас сокрушат и обескуражат неудачи. Если Вы видите, что лифт, из которого Вы только что вышли, спускается то это к тому, что Вы еле сможете избежать неприятностей».
Так, очень хорошо. Совсем же не помню, поднималась я на нём или спускалась? Лифт был помню. Сергей был помню. А дальше глухо, с сожалением произнесла Лидочка, проглатывая вареник девятый. Нет, скорее всё же поднималась! Надо верить в хорошее и тогда всё будет хорошо! Лида была девушкой наивной, но в меру. Только в мелочах.
На шестнадцатом варенике завтрак закончился. За каких-то полтора часа Лида привычно произвела ритуал «мумифицирования» и отправилась на работу. На душе её было легко и спокойно.
Был четверг. Четверг в редакции не любили. В половине одиннадцатого каждый четверг Карина Витальевна в своём отдельном кабинете проводила планёрку. В редакционной комнате, конечно, было бы удобнее просторнее и вообще, но тогда какой смысл был в отдельном кабинете Карины?
Когда все расселись, тесно прижавшись друг к другу, слово взяла Зинаида:
Конечно, с каждым номером наша «Газета» становится более интересной, её читают, и тираж растет. Но до каких пор у нас будут проходить досадные «ляпы»? Карина, в номере, что ты в свет выпускала, когда я на больничном была, прошла фраза: «Исключения будут составлять граждане, имеющие в Эстонии захоронения в виде родственников». Ну, ужас же!
Ты, Зина, за своими номерами лучше смотри, парировала Карина Витальевна, В твоём же номере в прошлую среду прошло письмо читателя Серёгина? Ты его внимательно читала? Хорошо, что мне люди позвонили и подсказали: «За три года существования наша организация стала обрастать членами. Сейчас их насчитывается более трехсот». Базара нет! Красота!
Начиналась обычная редакционная грызня, когда руководство переходит на личности, а рядовые сотрудники начинают дремать.
Но Лида не дремала. Вечером её ждал ужин с Сергеем. Лида волновалась:
«Что надеть? Чёрное платье? Слишком траурно. Серый костюм? Слишком официально. Колготки опять порвались Господи, мужчины это всегда так сложно», Лида совсем не слушала «разбор полётов», а между тем, страсти накалялись, и в усиливающийся торнадо уже был втянут Павлик истеричный фотокорр «Газеты»:
Снимков не было, снимков не было! А где я вам возьму снимки, если денег не даёте?! Павлик распалялся всё больше, переходя на визг. И вообще, Карина, перестань на меня орать! Я тебя постарше, во-первых; а во-вторых, снимки я тебе принёс из архива. Ты из них самые плохие выбрала! Хоть бы посоветовалась с кем! Позоришь меня на весь город! Уйду вот вообще на вольные хлеба, будете знать!
«Может, надеть вечернее платье? Скажет, чего так расфуфырилась на домашний ужин? Ногти, блин, в порядок привести ещё надо, лак купить, домой успеть переодеться», Лида витала в невысоких облаках.
Паша, не кричи! раздражалась Зиночка, нервно встряхивая рыжими кудряшками. Ты же мужчина! Веди себя прилично, в конце концов!
Прилично! Конечно! Я, между прочим, тут до семи вечера сижу иногда, сканирую фотки в архив для газеты! Вон, Лида знает! Она тут всегда до восьми, она видела! Правда, Лида?
Что?.. Я вчера в полдевятого ушла А что случилось? Лиду застали врасплох.
Карина Витальевна глубоко вдохнула, сжала под столом пальчики в кулачки и выдохнула:
Лида, тебе неинтересно то, что мы тут обсуждаем? Тебе безразлична судьба газеты?!
Мне небезразлична судьба газеты, «тем более что я сама эту судьбу вершу», мысленно закончила Лида фразу, я просто не расслышала вопрос.
Не расслышала, не поняла, не сделала! Карина раскалялась, как термаспот на сковороде «Тефаль», и так же краснела, вспоминая ночь с жабой на двоих, Ты совершенно ничего не делаешь! Ты не справляешься со своими обязанностями! Я поставлю вопрос перед шефом о твоём увольнении, о лишении тебя премии, о сокращении твоей должности!