В тридцать шестом.
Ясно, равнодушно ответила Света. Похоже, номер кабинета в этот момент ее интересовал меньше всего. Больше разговаривавший со мной парень.
Какие нынче школьницы пошли. Просто красавицы! к ее удовольствию заметил тот. Кстати, меня зовут Анатолием.
Светлана, ответила она, изучая Толика любопытным взглядом.
А посмотреть было на что. Он выделялся на фоне толпившихся в коридоре старшеклассников не только атлетическим телосложением, но и черным строгим костюмом, а также зализанной назад прической. Голубоглазый, светловолосый, начисто выбритый, в руке черный кожаный дипломат. Так в телесериалах изображают предприимчивых бизнесменов, гордо смотрящих ввысь на пути по карьерной лестнице.
Очень приятно, томно сказала Света, целомудренно потупив взгляд.
А уж мне-то как воскликнул Толик, оценивая ее достоинства.
Ну ладно, мне пора. Может, еще увидимся.
И Света пошла, окинув напоследок Толика таким взглядом, что я едва не взорвался от ревности. Хотя, скорее всего, она просто меня дразнила. Такое и раньше бывало. Света могла часами спокойно хихикать с подружками, не обращая на парней никакого внимания. Но едва поблизости появлялся я, она тут же принималась флиртовать и всем улыбаться. Видимо, ей доставляли наслаждение моя беспомощность и досада.
Зазвенел звонок.
Пора и мне бежать, сказал я. Увидимся.
Конечно, братан, ответил Толик. Я в Красновке еще с недельку побуду.
Следующим шел самый ненавистный для меня урок алгебра. Ненавистный вовсе не потому, что я не соображал в точных науках. Наоборот, я считался едва ли не лучшим в школе, когда дело касалось формул и задач. Но если бы вы заглянули в классный журнал, непременно сказали бы, что я худший из худших. Почему? Судите сами. В тот день как раз произошла стандартная ситуация, каковые возникали довольно часто.
Следующим шел самый ненавистный для меня урок алгебра. Ненавистный вовсе не потому, что я не соображал в точных науках. Наоборот, я считался едва ли не лучшим в школе, когда дело касалось формул и задач. Но если бы вы заглянули в классный журнал, непременно сказали бы, что я худший из худших. Почему? Судите сами. В тот день как раз произошла стандартная ситуация, каковые возникали довольно часто.
Алгебраичка Инна Николаевна Монтина (мы ее называли не иначе, как Монтаной) ни с того ни с сего решила проверить у меня домашнюю работу. Причем только у меня одного. Домашку я всегда делал вовремя, так что бояться мне было нечего, и я смело протянул ей тетрадь. Монтана бегло взглянула на мои каракули и, видимо, не найдя ни одной ошибки, сильно разозлилась.
Это что за помарки? Что за почерк? вскричала она. Тебя к первоклашкам на чистописание отправить надо, а не в выпускной класс!
Вообще-то, это к алгебре отношения не имеет начал было я.
Рот закрой! завопила Монтана. Слушай сюда. Нечего пялить на меня свои бестолковые зенки Еще слово скажешь вообще останешься на второй год! В институт он собрался Таким дурням, как ты, метлу в зубы и улицы мести. Прошел на место. Два!
И она нарисовала у меня в тетради жирную красную двойку. Как же мне хотелось в тот момент высказать ей все, что я думаю о ее педагогических методах. Но я знал, что никогда не смогу этого сделать. И она знала, потому продолжала меня ежедневно уничтожать. Я, молча опустив голову, отправился на место.
Вот овца, шепотом процедил сквозь зубы Генка. Взяла двояк влепила ни за что! Чего она вообще на тебя взъелась?
Известно чего, ответил я. В прошлом году она с моей матерью в столовой поругалась. Та ей предъявила, что мне специально занижают оценки по алгебре и геометрии. Так с тех пор я даже тройки получать перестал.
Но ведь это несправедливо! Мало ли кто с кем поругался. Соображать-то ты от этого меньше не стал.
Я пожал плечами.
Может, тебе директору стукануть? толкнул меня в бок Генка. Он вроде мужик хороший, хоть и физик. Он ее мигом на место поставит. Это ведь нечестно! Все скажут, что ты математику лучше всех знаешь. На контрольных полкласса у тебя списывает. Даже этот урод Митрохин
Скажешь тоже стукануть. Хочешь, чтоб я вообще выпускные экзамены завалил? Пусть уж лучше остается как есть. Глядишь, к экзаменам оттает.
Что за разговоры на уроке! перебила нас Монтана. А ну вышли оба из класса!
Мы с Генкой сгребли учебники и выкатились в коридор.
Последним уроком была физкультура. После появления моего старого приятеля Толика Митрохин как-то разом присмирел. В раздевалке даже не взглянул в мою сторону. Но во время самого урока не сдержался и все-таки решил меня задеть.
Направ-во!.. скомандовал физрук. Бегом марш!
Мы повернулись и затрусили друг за дружкой по спортзалу. И в этот момент чья-то подлая лапа неожиданно скользнула мне под ноги. Я не удержался и распластался на полу. По спортзалу покатился восторженный гогот одноклассников.
Стой! скомандовал физрук и с довольной улыбкой посмотрел на меня. Ракетин, опять дисциплину нарушаем?..
Ага, оказывается, подножку я сам себе поставил! При этом, уверен, физрук умышленно назвал меня «Ракетин», а не «Ракитин», намекая на мое увлечение космонавтикой.