Ты г-г-де б-был, к-коз-зел? шепчут побелевшие губы.
Ч-чай с адмиралом пил, тоже заикаясь, отвечает Саня.
Затем раздается дикий визг, в глазах кока мелькает серия вспышек, а девица пулей вылетает наружу.
Эх, Ира, Ира тяжело вздыхает Саня и присаживается на корточки.
И откуда он взялся, этот гребаный адмирал?
Примечания: обрез половина металлической бочки.
подволок потолок в корабельных помещениях.
комингс металлический порог
чумичка (то же, что и половник), жаргонное название коков.
С легким паром
Удобно устроившись в кресле вахтенного и забросив ноги на направляющую балку, я с интересом читаю «Караван PQ-17» Пикуля. Второй час ночи, на лодке тишина и убаюкивающее гудение дросселей люминесцентных ламп.
Внезапно у кормовой переборки раздается резкий зуммер отсечного телефона, я встаю, и направляюсь туда.
Не спишь? раздается в трубке загробный голос Витьки Допиро. Пошли на дебаркадер, помоемся.
Идет, говорю я, и вщелкиваю ее в штатив.
Помыться стоит, тем более что мы готовимся к очередному выходу в море и целыми днями принимаем на борт различное оборудование, приборы, расходные материалы и продукты.
К тому же я подвахтенный, а рядом с лодкой, у причала, пришвартован заводской дебаркадер с отличными душевыми для гражданских спецов.
Достав из бортовой шкатулки у торпедных аппаратов казенное полотенце, мочалку, шампунь и мыло, я сую все в защитную сумку от противогаза, набрасываю ее на плечо и спускаюсь на нижнюю палубу.
Во втором отсеке, у пульта химического контроля, работают две молоденьких малярши, а рядом пританцовывает и скалит зубы, сменивший меня, вахтенный носовых отсеков, Славка Гордеев. Помимо обхода отсеков, в ночное время мы обеспечиваем все огнеопасные работы, которые ведутся на лодке.
Видал? подмигивает мне Славка и вожделенно пялится на обтянутый комбинезоном, пышный зад одной из девиц.
Я ухмыляюсь, молча показываю ему большой палец и ныряю в люк третьего.
Там меня уже поджидает Допиро, с такой же сумкой.
Мы взбегаем по звенящему трапу в центральный пост, где в окружении светящихся датчиков и мнемосхем скучает вахтенный офицер, и просим разрешение подняться наверх.
Давайте, значительно кивает тот головой, и мы исчезаем в шахте люка.
Наверху россыпи звезд, начался отлив и пахнет морем.
Сойдя по узкому обводу на трап, мы минуем караульную будку, с стоящей у нее «вохрой», с наганом в кобуре, и ступаем на широкий, заасфальтированный причал.
Несмотря на глубокую ночь, завод работает. В огромных, высящихся вдали цехах, мерцают вспышки сварки, слышны звон металла, грохот пневмомолотков и урчанье электрокаров. Родина укрепляет свой ядерный щит.
Миновав стоящую позади нас в ремонте лодку, мы подходим к ярко освещенной коробке дебаркадера. На нем расположены всевозможные мастерские и подсобки, в числе которых шикарная душевая для заводских рабочих.
Отдраив нужную нам дверь, мы спускаемся вниз и попадаем в обширную раздевалку. В ней, в ярком свете плафонов, белые шкафчики у переборки, мягкие маты на палубе и низкие длинные скамейки по периметру. Из-за неплотно прикрытой двери душевой, слышен шум воды, неясные голоса и выбиваются клубы пара.
Во, кто-то уже моется, говорит Витька, после чего мы раздеваемся.
Потом я тяну на себя тяжелую дверь, мы переступаем высокий комингс, и обширная душевая оглашается пронзительным визгом.
Там, в молочном тумане, мелькают несколько розовых тел, и в нашу сторону летят мочалки.
Ух ты-ы! восхищенно гудит Витька, и тут же получает одной в лоб.
Пошли отсюда! орут из кабинок девицы и стыдливо прикрываются руками.
Да ладно вам, утирает с лица мыльную пену Витька. Матрос ребенка не обидит! Ведь так, Валер?
Ну да, отвечаю я, и мы, посмеиваясь, семеним по кафелю в другой конец душевой.
Соседки, что-то бубнят, потом хихикают и, поддав напоследок пару, по одной выскальзывают за дверь.
Хорошо помыться, мальчики! весело кричит последняя.
И вам не хворать, бубнит Витька, намыливая голову.
Через полчаса, изрядно напарившись и ополоснувшись напоследок, мы возвращаемся в пустую раздевалку, в изнеможении опускаемся на скамейки.
Хорошо, говорит Витька, тяжело отдуваясь. А у нас в Сибири, бабы между прочим, с мужиками моются.
Иди ты?! не верю я.
Сам иди, хмыкает приятель. В деревнях.
Потом мы обсуждаем забавное приключение, хохочем и направляемся к своим шкафчикам.
Твою мать! выпучивает глаза Допиро. Рукава его робы и штанины, завязаны мокрыми узлами.
То же самое и с моей.
Вот сучки, шипим мы с Витькой, пытаясь развязать узлы. Но не тут-то было, они затянуты намертво.
Следующие полчаса, матерясь и действуя зубами, мы все-таки приводим робы в рабочее состояние, напяливаем их на себя и спешим назад.
Кто это вас так изжевал, коровы, что ли? весело интересуется вахтенный офицер и с интересом пялится на наши робы.
Ага, товарищ лейтенант, с сиськами, кивает Витька, и мы ссыпаемся на нижнюю палубу.
Ну что, как говорят с легким паром, бормочет Витька, когда, добравшись до каюты, мы заваливаемся в койки.
И тебе не хворать, зеваю я, и мы проваливаемся в сон.
День счастья
А давай сегодня рванем в самоход, предлагает Витька, наблюдая, как я швыряю за борт оставшийся от обеда кусок хлеба. На него сверху пикируют бакланы и устраивают шумную драку.