Ну обычный костыль такой. Железный. Петр Ильич немного скривился, увидев, как по небритому подбородку Льва Николаевича потекла жирная слюна. Железнодорожный костыль, каким рельсы к шпалам прибивают. Смогли бы?
Что вы говорите! Петр Ильич усмехнулся и скрестил руки на груди. А костыль смогли бы?
Какой костыль? Лев Николаевич удивленно уставился на Петра Ильича. О чем это вы?
Ну обычный костыль такой. Железный. Петр Ильич немного скривился, увидев, как по небритому подбородку Льва Николаевича потекла жирная слюна. Железнодорожный костыль, каким рельсы к шпалам прибивают. Смогли бы?
Что смог бы? Лев Николаевич, заметив взгляд Петра Ильича, обтер рукой подбородок. Что-то я не пойму вас. При чем тут костыль вообще?
Ну вы же говорите, что у вас желудок ого-го, и даже пятки медные переваривает, Петр Ильич посмотрел на носы своих ботинок. Вот я и спрашиваю: смогли бы вы костыль переварить или нет.
Ах вот вы о чем! Лев Ильич продолжил чавкать куриной ногой. Иронизируете. И напрасно! Я вот сейчас курочки поем, и буду чувствовать себя архипревосходно. А вы голодным останетесь, со своей иронией.
Ну что вы! Какая уж тут ирония? Петр Ильич пристально посмотрел на Льва Ильича. Простой интерес и не более. Я просто никогда еще не видел, что бы с таким аппетитом ели сырую неощипанную курицу. Вот я и подумал, что вам, в сущности, все равно что есть: что медяки, что костыли, что еще какую-нибудь дрянь. И остается только восхищаться вашим необыкновенным желудком. А сейчас, простите, мне надо в уборную, так как мой рассудок более не может выдерживать этого чудовищного зрелища. Честь имею!
И Петр Ильич вышел из купе.
Арест Ореста
Двое с револьверами и трое с винтовками, вышибив дверь ворвались в кабинет Ореста Аристарховича.
Видимо главный, развевая рыжей бородой, тыча в лицо Ореста Аристарховича наганом, истерично заорал:
Гражданин Чертоомутов! Вы арестованы!
Орест Аристархович спокойно отвел дуло от лица, почесал нос и спросил:
Вы это серьезно, господа?
Да!!! брызгая слюной возопил рыжебородый, возвращая ствол нагана обратно к лицу Ореста Аристарховича.
То есть, вы считаете, что можете просто так ворваться ко мне без стука, в кабинет, бряцая своим доисторическим фетишем, и арестовать меня? Орест Аристархович вновь отвел дуло от лица, почесал нос и усмехнулся: Вы правда так считаете?
Вместо ответа, рыжебородый вернул наган к лицу и нажал на спуск. Однако вместо ожидаемого выстрела, наган натурально издал отрыжку и рассыпался в пыль.
Идиоты! строго сказал Орест Аристархович.
Он погрозил рыжебородому пальцем, почесал нос и вдруг раздулся в огромный шар и звонко лопнул, забрызгав присутствующих какой-то зеленой слизью, с весьма неприятным запахом.
Черт знает что пробурчал рыжебородый, брезгливо обтирая бороду наганом. Пойдемте товарищи. У нас еще три адреса.
Злосчастная оливка
Афанасий Петрович, совершенно отчаявшись подцепить вилкой непокорную оливку, ухватил ее пальцами и отправил в рот. После чего, закрыв глаза, приступил к неспешному задумчивому пережевыванию.
Впрочем, как следует просмаковать заморский продукт не получилось, так как оливка, видимо не желая сдаваться, неожиданно явила косточку, отчего ближайший подвернувшийся зуб Афанасия Петровича хрустнул и выпал изо рта.
Сей факт настолько поразил Афанасия Петровича, что, поднявшись с пола, он долго не мог найти стула, на котором сидел до инцидента с косточкой. И конечно тот факт, что стул оказался выброшенным в окно, так же не прибавил ясности мысли, а даже наоборот еще больше расстроил Афанасия Петровича, так как в момент броска окно было закрытым, что повлекло к его уничтожению.
Кроме того, перевернутый стол раздавил всю немногочисленную посуду, имеющуюся в доме, а неизвестно откуда взявшийся топор основательно покрошил и остатки мебели.
Странноватый едкий дым, расползающийся по комнате, наводил на мысли о неисправной электропроводке, тогда как хлюпающая под ногами вода красноречиво свидетельствовала об утрате водных коммуникаций. О том же свидетельствовали вырванные с корнем краны, раскуроченные батареи и ни на что не похожая уборная.
Последнее окончательно расстроило Афанасия Петровича, что привело к уничтожению остатков имущества, и самому крупному поджогу, что случался на памяти заслуженного брандмейстера города.
Баллистическая теория
У Захара Ильича с самого детства была мечта: жахнуть из Царь-пушки. Буквально.
Баллистическая теория
У Захара Ильича с самого детства была мечта: жахнуть из Царь-пушки. Буквально.
Не то, чтобы Захар Ильич имел склонность к разрушениям и смертоубийству, просто он был уверен, что если из нее как следует жахнуть, то ядро непременно облетит вокруг земного шара, и шарахнет стрелявшего канонира по затылку.
И если в детстве ему еще удавалось как-то доказывать свою теорию и выигрывать мальчишеские споры, то с возрастом это делать становилось все труднее и труднее: чем старше становились мальчишки, тем более сведущими они оказывались в вопросах баллистики и артиллерийского дела. А уж и вовсе повзрослев, стали откровенно потешаться над Захаром Ильичом, продолжавшим настаивать на своей гипотезе. Так что, когда-то детская мечта, стала медленно и уверенно превращаться в идефикс, поглощая все прочие помыслы.