Не могу спать днем, отец Александр вздохнул. Вот младший мой, Васька, тот только до подушки голову дотянет и уже спит. Просто удивительный карапуз. И аппетит у него отменный ест все, что ни подаст мать. Я его грызуном прозвал.
А сколько у вас грызунов?
Ох, не спрашивайте. Три пацана, три девки. Я говорю: «Мать, давай седьмого, это же полнота православная семь». А она: ««Как Бог даст. Может, и двенадцать будет тоже полнота». Грамотная! А ты-то чего не отдыхаешь, Федор Батькович? Лететь-то еще долгонько.
Ох, не спрашивайте. Три пацана, три девки. Я говорю: «Мать, давай седьмого, это же полнота православная семь». А она: ««Как Бог даст. Может, и двенадцать будет тоже полнота». Грамотная! А ты-то чего не отдыхаешь, Федор Батькович? Лететь-то еще долгонько.
Слишком много впечатлений. Вот я думал сейчас Как владыка умел найти общий язык со столь разными людьми? Ведь он невнятно говорил, заикался особенно в трудных ситуациях. Пограничных, так сказать.
Я думаю, что происходило как раз наоборот. Пограничные ситуации, как вы сказали, по-моему, его мобилизовали. Как апостол Павел учил: «С эллинами будь как эллин, с иудеями иудей». И потом сколько языков знал! Служил на сербском, греческом, английском, французском. Даже китайском!
А с японцами как нашел контакт?
Господь вразумил. Хотя с японцами, думаю, ему пришлось труднее всего. Особенно когда они Шанхай захватили. И когда шла война.
Японцы ведь хотели вообще закрыть Русскую православную миссию. Руководителей нашего комитета просто убили.
И тогда владыка взял управление на себя! отец Александр значительно кивнул, словно в знак особого одобрения. И не отступил перед самыми воинственными чиновниками! И военными! Вы знаете тот случай, когда он в церковь у реки прошел? Во время боя?
Нет.
Ну! Это вам обязательно надо знать. Вкратце расскажу. Как умею, вы уж меня простите. Я ведь тоже в Шанхае был. Правда, не жил, как Людмила Михайловна, но Господь сподобил и меня побывать в Китае. Получилось это вот как. В теперешнем Екатеринбурге, бывшем Свердловске, осело много «харбинцев» и «шанхайцев» после нашей победы в Великой Отечественной. Вы знаете, что владыка был решительно против соединения с советской Москвой, потому что считал грех цареубийства клятвопреступлением, к тому же нераскаянным. И считал, что за всех безвинно убиенных тоже должно быть принесено покаяние. Но всем, кто желал вернуться на Родину, не препятствовал. Хотя многих и не благословлял, зная, что они подвергнутся репрессиям. Но на волне победы все находились в радости за русский народ, за свою страну, и поэтому очень многие верили, что теперь наступит примирение, что русское рассеяние кончилось. Отнюдь. Кого-то из вернувшихся отправили в лагеря, но многим дали возможность жить и трудиться. Среди них был и мой прихожанин Юра Ведеркин, известный журналист. Простите за длинное вступление, но иначе вы не поймете, как я попал в Китай.
Так вот, значит, Юра Ведеркин. Он, конечно, скрывал, что верующий. И в церковь стал ходить, когда это стало неопасно в девяностые годы. Вот тогда мы с ним и познакомились. И постепенно я стал узнавать подробности его китайского бытия. Мама водила его в храм, крестила, и сам владыка несколько раз благословлял мальчика Юру в кафедральном Богородичном соборе «Споручница грешных». О блаженном Иоанне даже мы, священники, если и знали, то только негатив: мол, держится позиции врагов, защищает капиталистов в общем, вражина, черносотенец. Да что там о владыке Иоанне говорить, когда даже имени преподобного Иоанна Кронштадтского нельзя было и упоминать он тоже считался «не нашим». Между прочим, Блаженнейший немало сделал, чтобы Иоанна Кронштадтского прославили во святых сначала за рубежом, а потом у нас. Но это к слову.
Так вот, вернусь к Юре Ведеркину. Ко времени нашего знакомства это был уже Юрий Васильевич Ведеркин очеркист, автор многих заметных статей не только в местной прессе. И именно он первым открыл для меня Блаженнейшего. Я стал читать о нем все, что Юра мне приносил тайно. Потом, когда я понял, кто такой архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский, сам стал читать о нем все, что возможно, преимущественно, конечно, по-английски. По первому образованию я преподаватель английского заканчивал пединститут. И вот Юра добивается командировки в Харбин и Шанхай он раскопал богатейший материал о поэтах зарубежья. Алексей Ачаир его главный герой. Это отдельный рассказ, дорогой Федор.
Даже имени преподобного Иоанна Кронштадтского нельзя было упоминать он тоже считался «не нашим». Между прочим, владыка немало сделал, чтобы Иоанна Кронштадтского прославили во святых
Яркая личность, замечательный поэт. Это ведь его строки:
И поскольку нас Родина выгнала,
Мы по свету ее разнесли.
Но я опять отвлекся. Перехожу к главному. Летим мы в Харбин я без активнейшей помощи Юры ничего бы не добился. А потом в Шанхай. Юра собирает материал о поэтах русского изгнания, я о Блаженнейшем. К тому времени он уже был прославлен Зарубежной Православной Церковью, а нашей еще не был, объединения Церквей еще не произошло. Вот. Встречаем людей, которые лично знали владыку. Записываю, смотрю Узнаю, что из собора иконы Богоматери «Споручница грешных» китайские коммунисты сделали склад, потом ресторан. А ведь именно этот собор сплачивал все русское изгнанье. Именно там Блаженнейший тысячам русских людей давал веру и надежду, укреплял, наставлял, спасал от голода и холода. Да! У нас «кукурузник» витийствовал, грозился последнего попа по телевизору показать. А у них Мао на священников хунвейбинов натравлял. А те просто палками служителей культа до смерти забивали. Да! Ладно.