А Петя истошно орет:
Горько! Го-о-орько!
Как же, при всех?.. Эмиль смотрит на Киру, подходит к ней.
Горько!!! не унимается Петя.
Поцелуй выходит формальным. Но на душе у Эмиля не то что лучше, а просто совсем хорошо. Хотя и слов еще за сегодня между ними не было сказано. Когда он только вошел, неподалеку от нее сел, она улыбнулась, кивнула, но всего-то и произнесла: О, привет.
А ведь может выйти и так, что они поговорят, посидят и останется все на уровне прикосновений, запахов, переглядываний, случайных фраз, одного диетического поцелуя
Ты присмирел, теперь говорит она.
Постарел?
Нет, именно присмирел. Меньше стало мальчишества.
Любишь мальчишество? спрашивает Эмиль.
Кира кивает.
Пауза.
А в Кирилле мальчишество есть?
Она показывает: погляди, как он смотрит на свой автобус! Двухэтажный, в автографах. Не автобус мечта.
И уже без слов: как тебе твоя дочь? Эмилия так Кира ее назвала: Эмиль и я девочка-шарада, девочка-ребус, новый химический элемент, очень легкий в хорошем смысле, не то что взвешен и найден легким, нет.
Легкость она унаследовала от матери. Та даже не прервала учебы, чтобы ее родить. Разумеется, были и дедушка с бабушкой, и другие счастливые обстоятельства. Это свадьба, не будем про быт. Для кого-то он становится тяжкой работой, а для кого-то и отдыхом, особенно в наши дни. Иудеи превратили хлопоты по хозяйству в служение Всевышнему, но то иудеи. Для мамы ее это тоже своего рода служение: как там про пирожки и про то, чтоб было все хорошо?
Кстати, об иудеях. Кирилл из-за мамы не назовешь его Кирой сказал тут на днях: Как мне нравится, когда у тебя проступают семитские черты! жулик, знал уже про отца.
Не то что бы Мила раньше не интересовалась своей историей. Спрашивала, еще перед школой, лет в пять. Мама тогда сказала, что купила ее в Детском мире.
А теперь скажи, как на самом деле, попросила Мила.
Кира в тот момент растерялась, а Мила нет:
Не хочешь? Тогда опять расскажи, как купила меня в Детском мире.
И только этой весной, когда повстречалась с Кириллом, когда они с Георгием Константиновичем доставили ее прямо домой, опять спросила, но поскольку захвачена была другим, то чуть-чуть, на десять копеек, и Кира ответила на пятнадцать, что был короткий роман или сказала: история? нет, тоже иначе, встреча, но Мила заторопилась послать эсэмэску Кириллу, а потом стала ждать, что тот напишет в ответ, и Кира не успела сообщить главного: что Эмиль не бросал ни ее, ни Милу, что он ни о чем не знает, не успела, потому что легла спать. А Мила даже не задала вопроса, жив ли этот самый Эмиль.
Можно было бы, разумеется, поговорить и в дневное время, но такие вещи лучше обсуждать вечером или ночью, а они уже были заняты для нее другим. Все же Мила отметила про себя, что Эмилия Эмильевна не просто словосочетание вроде Иванываныча, что есть (или был) Эмиль, и даже решила, что мама зовет ее Милой, потому что Миля зарезервировано за Эмилем. Но Кира, конечно, никак его не звала.
Перед тем как, наконец, перейти к Кириллу, два слова про математику, необычный вид деятельности для современной девочки: собиралась бы она стать актрисой или, скажем, экономистом, и ничего не надо было бы разъяснять. Сначала Милу учили музыке, но как-то безрезультатно, хотя, кажется, были и способности, и желание, а вот с математикой сразу пошло. Училась она в той же школе, которую совсем недавно окончила Кира, и однажды после какого-то ее хулиганства а Мила их совершала, как и все остальное, задумчиво, и всегда попадалась учительница ей велела явиться с матерью, но, вспомнив Киру, махнула рукой.
И, конечно, как все нормальные люди, самые важные свои решения поступить на мехмат, выйти замуж, поискать отца Мила принимала не при полном блеске сознания, не взвешивая, не рассуждая, не определив понятия. Что это вообще за разговоры такие давайте определим понятия? Они ведь определяются не за письменным столом, тем более не за кухонным или свадебным. В случае с Милой это произошло по ходу следования автобуса номер шестьсот шестьдесят один в парк.
Весной стояли под металлическим козырьком, большой толпой. Был дождь, и когда подошел автобус, то все к нему быстро двинулись, а Мила о чем-то думала и задержалась.
Тоже Маршала ждешь? Кирилл оглядывает автобус, не торопится в него залезать.
Тоже Маршала ждешь? Кирилл оглядывает автобус, не торопится в него залезать.
Маршала? Мила не знает, о ком идет речь.
Они немножко знакомы с Кириллом: по кафедре, по физкультуре, знают друг друга по имени, его нет ни в ВКонтакте, ни в других социальных сетях. Не интересуется параллельной реальностью а как же автобусы? Автобусы реальность не параллельная, а настоящая. Все это Миле еще предстоит узнать, как и свыкнуться, например, с тем, что троллейбусы неполноценный транспорт, с их проводами, усами, с педалью тормоза под левой ногой. Да, он знает троллейбусы, чего там знать? С первого по восемьдесят седьмой, девяносто пятый и две букашки красная с черной, но это все примитив, евклидова геометрия, как трамвай.
А Маршал старейший водитель Первого автобусного парка Москвы. Зовут его Георгием Константиновичем, но водители говорят Маршал. Вероятно, из уважения. Скоро подъедет, уже должен был, или, погоди-ка, Кирилл просчитался у Маршала начался отстой. Водители работают по восемь часов с двумя перерывами: обед и отстой.