«Из логова змиева, из города Киева, я взял не жену, а колдунью», хохотнула Ахматова.
Ну ты тоже хороша: «Муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнем»! Что обо мне подумают потомки!
Они засмеялись.
Эту ночь Ахматова и Гумилев провели вместе.
Глава ІІ. Октябрь
Тошнота
Теперь я была одинока. Хотя все зависит, как на это посмотреть. Ведь отсутствие парня можно интерпретировать и как свободу. Поэтому сойдемся на том, что я была свободна. Свободна от разговоров о машинах, просмотров футбола в дешевых пабах, намеков на мое несовершенство, свободна от пьяных извиняющихся улыбок, от обязательств, от верности. Свободна для любви. И если Рома так и не стал моей настоящей любовью, значит, она ждет меня где-то впереди. И почему бы мне не заняться ее поисками? Я, правда, очень плохо представляла себе, что такое настоящая любовь. Пока никто из моих знакомых не смог мне внятно рассказать, что такое любовь и как понять, что она настоящая. Но я знала точно, что не смогу прожить без нее. Я не могла чувствовать себя счастливой только от того, что у меня есть комфорт и деньги, и жизнь течет удобно и размеренно. Я хотела найти это все и ничего.
В третьем часу ночи, зябко кутаясь в осенние пальто, мы с Лорой и Ингой вышли на улицу из ночного клуба. Подморозило, в воздухе пахло приближающейся зимой. Под пальто на мне было легкое шелковое платьице, и холод лез в рукава и под подол, леденил коленки в капроновых чулках. Я ёжилась и спешила к стоянке. За два с половиной часа ночной клуб мне до смерти надоел. Я устала смотреть на одни и те же движения и одни и те же бездумные, беззаботные лица. Стоянка всё еще была переполнена машинами, таксистами и девочками в мини-юбках и коротеньких курточках. По всей видимости, мы уезжали рано, ночь только достигла своего апогея, и все счастливые события, все развязки как раз и должны были случиться в ближайший час.
Когда до машины оставалось метров пять, дорогу нам вдруг преградила большая черная тонированная BMW. Мы повернули вправо, чтобы обойти ее спереди, но водительское окошко опустилось, и оттуда выглянул светловолосый, голубоглазый парень лет двадцати пяти. Он широко улыбнулся.
Я прошу прощения! Вы не подумайте ничего плохого, просто хочется общения Меня зовут Михаил, Миша.
Нам пришлось остановиться.
Миша, мы домой уже едем, ответила я.
Нам пришлось остановиться.
Миша, мы домой уже едем, ответила я.
Я как всегда опоздал, грустно наклонил он голову к рулю.
У него оказался выпуклый затылок с маленькой шишечкой посередине, которая по восточным поверьям свидетельствовала о гениальности или экстрасенсорных способностях.
«Ты опоздал на много лет, но все-таки тебе я рада», пронеслись у меня в голове строчки Ахматовой.
Давайте я подвезу вас домой! поднял он голову и снова уставился на нас голубыми глазами.
Я только открыла рот, чтоб ответить, что мы на машине, но в разговор вмешалась Инга.
А знаете что, сказала она. Тут рядом есть хорошая кофейня. На улице сегодня холодновато, и мы уже порядком замерзли, беседуя с вами, поэтому почему бы вам, Михаил, не угостить нас ароматным капучино?
С удовольствием! Миша обворожительно улыбнулся.
Действительно, за углом была неплохая круглосуточная кофейня. Мы зашли в ярко освещенный зал, тут было тепло и вкусно пахло. Людей почти не было. Присели вчетвером за круглый столик в углу. Мы внимательно посмотрели на Мишу, а он на нас. Миша был худощавый, среднего роста, светленький, даже немного рыжеватый, с широкими острыми скулами и умными с хитринкой глазами. На нем была свежая рубашка в тонкую голубую полоску, идеально пошитые брюки и черная кожаная куртка, которую он снял и повесил на спинку стула. Его начищенные до блеска туфли из кожи рептилии слепили мне глаза. Он достал зажигалку ухоженными руками с безупречным маникюром и закурил. Пальцы чуть выдавали его волнение. Он был не очень красив, зато ухожен и уверен в себе.
Иногда, знаете, накатывает какое-то одиночество, и хочется просто с кем-то поговорить, выдул он струйку дыма.
Один, совсем один? спросила Лора.
Он засмеялся.
Я одинок, как последний глаз у идущего к слепым человека.
«Маяковский, подумала я. Неужели существуют парни так просто цитирующие Маяковского?»
Инга попросила прикурить. Миша быстрым легким движением перекинул между пальцами серебристую Zippo и эффектно щелкнул крышкой. Инга затянулась.
А кто вам варит суп? спросила она.
Домработница, женщина из подъезда, я покупаю продукты, она несколько раз в неделю приходит. Неплохо, в общем-то, готовит, Миша рассказывал охотно и дружелюбно улыбался каждой, видимо, еще не решив, кто из нас ему нравится больше.
Нам принесли капучино, ему кофе по-турецки.
Давайте перейдем на ты, попросил он, делая маленький глоток из дымящейся чашки.
Да, к чему все эти условности, пожала плечами Инга.
Выгнув спину, она полулежала в кресле и, ничуть не стесняясь, рассматривала Мишу, как выставленную на продажу лошадь.
Мне кажется, обращение на «вы» давно уже устарело. Мы слишком быстро живем сейчас, у нас каждая секунда на счету. Зачем искусственно создавать дистанции, чтобы затем тратить время на их сокращение? Миша говорил уверенно, как человек, привыкший публично произносить речи. Его рука с зажатой между двумя пальцами сигаретой двигалась в такт его словам.