Ты не можешь, Мика. Она поцеловала его в лоб, встала и посмотрела на него. Сделала шаг назад. Так надо. Будь хорошим мальчиком.
Я буду хорошим, если пойду с тобой, пообещал он. Он потянулся за ее рукой, обхватил маленькими пальчиками ладонь и крепко сжал ее, словно мог удержать.
Но она лишь проводила его вверх по лестнице, постучала в дверь и пожала пальцы Мики, прежде чем отпустить. Его охватила паника, слезы полились пуще прежнего, и он вытирал их рукавом курточки.
Но она лишь проводила его вверх по лестнице, постучала в дверь и пожала пальцы Мики, прежде чем отпустить. Его охватила паника, слезы полились пуще прежнего, и он вытирал их рукавом курточки.
Не уходи
Жди здесь, пока не откроют дверь, понял?
Он кивнул, хоть и не понял. Почему они здесь?
Почему она уходит? Почему она не хочет взять его с собой?
Я вернусь, Мика. Скоро. Обещаю. После этих слов она развернулась и ушла.
Он смотрел, как она удаляется, переходит дорогу и теряется в толпе. Позади него открылась дверь, и леди, которую он не знал, взяла его за руку и провела внутрь.
Его мать так никогда и не вернулась.
Мика очнулся от воспоминаний, в которые погрузился благодаря малышу. Это были дела давнего прошлого. Ужасный для него день. Он был уверен, что не задержится надолго в том доме. Так сказала его мама. В первый год он и впрямь ждал ее с ночи до утра. После этого надежда стала более хрупкой, пока наконец совсем не увяла.
Поступок его матери, ее обман, до сих пор жил в уголках сознания и всегда служил напоминанием, что не стоит доверять никому на свете.
Но здесь, в Баннере, это предостережение стало звучать тише, чем когда-либо. Глядя, как Джейкоб тщательно очищает грязь со своей тыквы, Мика понял, что, приехав в это место, словно попал внутрь картины Нормана Роквелла. В место, где дети заботятся о тыквах и разговаривают с незнакомцами, как с лучшими друзьями. Ничего общего с миром, который знал Мика.
Может быть, именно поэтому он чувствовал себя таким отстраненным.
Вот так Келли и нашла их. Мальчика, стоявшего на коленях в грязи, и мужчину рядом с ним, с отсутствующим выражением лица, словно он пытался понять, как он сюда попал. Улыбнувшись, Келли вылезла из своего грузовичка и направилась к саду. Мика заметил ее, и их взгляды встретились. Келли почувствовала, как ее обдало жаром, колени подогнулись, но она продолжала идти. Признаться, ее удивило, что Мика стоит с Джейкобом среди тыкв. Ей казалось, он не из тех, кто найдет время для чужого ребенка. Он был такой закрытый, такой неприступный, что, увидев его сейчас рядом с малышом, она неожиданно испытала теплое чувство.
Что это вы задумали, ребята? спросила она, подойдя поближе.
Я показывал Мике мою тыкву, заявил Джейкоб. Она понравилась ему больше всех, он сам сказал.
Ну разумеется. Твоя тыква просто великолепна.
Малыш широко улыбнулся Мике. Мика, казалось, смутился, что его поймали за добрым делом. Интересная реакция.
Хорошо, что я пришел, да? спросил Джейкоб. Мика готовил еду, но открыл для меня калитку.
Конечно, хорошо, ответила Келли.
Ладно, мне пора, внезапно сказал Джейкоб, в последний раз погладив тыкву. Пока!
Он вышел из огорода и через задний двор направился к соседнему дому.
Мика смотрел, как удаляется мальчик.
Быстро он сбежал.
Келли рассмеялась и взглянула на Мику:
Вы готовили?
Он пожал плечами:
Я был голоден.
Она посмотрела на небо:
Рановато для ужина.
Или поздновато для обеда. Все относительно.
Интересно, что о ней самой говорит тот факт, что она наслаждается его острыми, почти язвительными репликами, которые он называет разговором? Келли гадала, был ли он хоть немного дружелюбнее в разговоре с Джейкобом, и сомневалась в этом. Может, он и мастер своего дела, отлично пишет диалоги, но в реальной жизни разговоры явно не его конек.
Так зачем же вам забор, если он, как вы говорите, не задерживает оленей?
Келли подошла к открытой калитке, и Мика последовал за ней. Как только они вошли, она заперла калитку и сказала:
Мне легче, когда я понимаю, что хотя бы попыталась. Иногда я готова поклясться, что слышу, как олени смеются над моими жалкими попытками помешать им.
Мика посмотрел в сторону леса, который растянулся на добрых пять миль у подножия гор.
Что-то я пока не видел ни одного оленя.
Для этого как минимум надо выходить на улицу, заметила Келли.
Правильно. Он кивнул и засунул руки в карманы.
Их тут много, и они хитрые. Хотя не все. Некоторые идут прямиком в сад и насмехаются над тобой. Она мрачно посмотрела в сторону леса.
Мика рассмеялся, и Келли с удивлением посмотрела на него.
Олени умеют насмехаться?
Еще как. Келли пару секунд изучала его лицо. Вам тоже надо чаще смеяться.
Мика нахмурился, момент был упущен, и Келли решила отвлечься от этой темы.
Мика нахмурился, момент был упущен, и Келли решила отвлечься от этой темы.
Изгородь даже не замедляет их бег. Они просто перепрыгивают ее. Как балетные танцоры. Очень изящно.
Так зачем тогда вообще заморачиваться с изгородью?
Потому что в противном случае это выглядит так, словно я говорю им: «Ребята, я не против приходите и ешьте мои овощи».