Ну что, Суворов, давай знакомиться?
Давайте, ответил я осторожно.
Я в курсе, так что со мной можешь разговаривать спокойно.
Вы это о чем? разыграл я удивление.
Дивизионного комиссара помнишь? Макарова?
Помню.
Ну вот и хорошо. А теперь давай рассказывай все, что произошло, начиная с вылета на сопровождение бомбардировщиков
Шредера!? изумленно воскликнул я.
Именно.
Да вы шутите! Его группа была специально подготовлена для борьбы с асами противника!
Да точно это он! Я тебе позже газету принесу, он там с одним из своих подчиненных, капитаном Кляузе.
Вот это новость так новость! Сколько, говорите, я сбил?
Семь, восьмой разбился при посадке. Геринг рвет и мечет.
Весело. Вы не знаете, что было после моей посадки?
Ну почему не знаю, разговаривал я с вашим полковым особистом. Никифоров, кажется. Он довольно подробно все рассказал, специально вам передать просил
«Что-то прохрипев, Вячеслав замер.
Остановка сердца! выкрикнула Лютикова, и, с неженской силой оттолкнув Никифорова в сторону, стала делать искусственное дыхание.
Особист не сказал ни слова. Стоявшие вокруг бойцы и командиры тоже молчали, наблюдая, как работает Марина. Медик из полка Запашного, военфельдшер Микоян, контролировал ее, держа лейтенанта за запястье.
Отошли все! Нам нужен воздух и освещение!.. Есть пульс! спустя секунду выкрикнул он. И через полчаса Суворов уже лежал на операционном столе.
Кровь больше не требуется, отгоняла сестра Галя добровольных доноров от санчасти
Как только шумиха вокруг раненого улеглась и все снова занялись своими делами, иногда замирая и глядя в сторону обозначенной красным крестом землянки, к Запашному подошел приехавший с Никифоровым сержант, лихо кинул руку к пилотке и представился:
Товарищ подполковник! Старший сержант Суворов! Представляюсь по случаю назначения!
Суворов? удивленно переспросил Запашный, изумленно разглядывая лицо новичка.
Да. Алексей Николаевич, подтвердил старший сержант, уже устав объяснять попутчикам и незнакомым людям, что он не тот Суворов, который всем известен, хоть и похож.
Похож, как будто прочитав мысли Алексея, задумчиво сказал подполковник, только цвет глаз другой, у Вячеслава они голубые, а у вас, сержант, карие.
Вокруг новичка с таким знакомым и родным лицом стали собираться все, кто был рядом. Слышались удивленные ахи и охи.
Так вы родственники? спросил Никитин.
Нет, товарищ подполковник. У меня уже интересовались два месяца назад товарищи из органов, но я сразу сказал им, что не знаю Вячеслава Суворова.
Но ведь похож! выкрикнул кто-то из толпы.
А ну все разошлись! рявкнул Запашный.
Бойцы как-то мгновенно испарились, вслед за ними потянулись летчики обоих полков, бросая на ходу любопытные взгляды на двойника.
Пойдемте в штаб, там и поговорим! приказал Запашный, и командование обоих полков вместе с сержантом потянулось к штабной землянке.
Пока начштаба изучал документы Суворова-второго, комполка расспрашивал новичка, одновременно приглядываясь к нему. И чем больше подполковник наблюдал, тем больше понимал, какая между этими двоими разница.
Например, характеры были совершенно разными. Вячеславу стоило просто поговорить с любым незнакомым человеком, рассказать пару анекдотов, как они уже неразлучные друзья. Ну приятели, в крайнем случае, настолько он был общителен и интересен, как собеседник. Алексей оказался другим серьезен, немногословен, редко улыбался. От Вячеслава, просто от общения с ним набираешься позитива, именно поэтому многие летчики так любили его вечерние посиделки, пока не начались концерты. Алексей же такого настроя не давал.
Документы в порядке, сказал начштаба.
Ну что ж, сержант. Назначаю вас во вторую эскадрилью. Какими машинами владеете?
Перед самым выпуском одним из первых сдал на отлично пилотирование новейшим истребителем ЛаГГ.
О как? Даже здесь похожи Ладно, сержант, приступайте к службе»
И что, сейчас этот двойник летает в моем полку? спросил я задумчиво. Значит, мне не показалось и вправду видел прадеда. Не бред, как сначала подумал.
Да. Насколько я знаю, да. Хотели его выдать за тебя, но после отказались от этой идеи. Приказ сверху пришел, так что он уже не двойник, а просто очень похожий на тебя летчик и однофамилец, уж не знаю, как так получилось.
А Лютикова?
Довезла тебя до операционной, тут, в Москве, но после того как тебя приняли местные врачи, отбыла по месту службы.
А мои вещи?
Все у завсклада.
Понятно. А награждение?
Ну я уж думал, ты не спросишь. Думаю, скоро. Как только сообщу, что ты очнулся, будут решать.
Понятно. И что теперь будет?
Ты как себя чувствуешь?
Спать хочу.
Я не о том, разговор с корреспондентами выдержишь?
Конечно.
Ну тогда завтра-послезавтра жди. Ставкой решено осветить твой подвиг. Бой нашего аса против десяти немецких это очень сильно. Так что готовь речь. Я завтра днем приду к тебе, обсудим ее.
Хорошо, сладко зевнул я. И как только особист вышел, накрылся одеялом, стараясь не шевелиться, и вспомнил о прадеде. Мы действительно были очень похожи.
Он был летчиком. Закончил войну гвардии капитаном, комэском в штурмовом полку. Начинал на истребителях, а закончил на «Илах». Но не это было странным. Уж я-то знал, он мне сам рассказывал, что до конца сорок второго был инструктором в летной школе по боевому пилотированию, где, получив звание младшего лейтенанта, все-таки добился отправки на фронт. Так что я никак не ожидал его увидеть на фронте в сорок первом. Как же я все-таки изменил историю, раз произошло такое?