И кошеля с деньгами ты не крала?
Нет!
И про кошель с деньгами ты ничего не знаешь?
Знаю: твой отец попросил меня взять один из кошелей из металлического сундука. Он хотел
Где сейчас эти деньги? перебил её Роланд. Голос его звучал тускло и невыразительно.
Понятия не имею, отозвалась Тиффани. И, не давая Роланду снова открыть рот, закричала: Нет! Ты меня выслушаешь, ясно? Сиди и слушай! Я ухаживала за твоим отцом почти два года. Я привязалась к старику, я бы ни за что не стала вредить ни ему, ни тебе. Он умер, когда пришёл его срок. Когда приходит срок, с этим никто и ничего поделать не в силах.
Тогда зачем нужна магия?
Тиффани покачала головой.
То, что ты называешь магией, облегчило его боль, и даже думать не смей, будто такие вещи даром даются! Я на умирающих нагляделась и даю тебе слово, твой отец умер легко, вспоминая о счастливых днях.
По лицу Роланда струились слёзы. А ещё он злился на себя, злился по-глупому, что его застали в минуту слабости, как будто слёзы не пристали мужчине и уж тем более барону.
А ты можешь забрать моё горе? пробормотал он.
Прости, тихо отозвалась Тиффани. Меня все спрашивают. Но я не стала бы этого делать, даже если бы знала как. Горе принадлежит тебе. Уменьшить его могут лишь слёзы да время; для этого они и нужны.
Тиффани выпрямилась и взяла Амбер за руку: девушка не сводила с барона внимательных глаз.
Я отведу Амбер к нам домой, заявила Тиффани. А тебе, по-моему, нужно хорошенько выспаться.
Ответа не последовало. Роланд словно окаменел в кресле и, как загипнотизированный, глядел в свои бумаги. «Треклятая сиделка, подумала Тиффани. Вот так я и знала, что от неё жди неприятностей. Отрава проникает туда, где ей рады, а в случае госпожи Лоск отраву приветствуют ликующие толпы, и, пожалуй, без духового оркестра тоже не обошлось. О да, сиделка охотно впустила бы Лукавца. Она ровно тот человек, который его впустит и даст ему власть власть ревнивую, горделивую, завистливую. Но я же знаю, что ничего дурного не сделала, напомнила себе Тиффани. Или сделала? Я вижу свою жизнь только изнутри, а изнутри, наверное, все всегда и всё делают правильно. Ох, пропади оно пропадом! Все несут свои беды к ведьме! Но ведь нельзя поставить Лукавцу в вину всё, что люди наболтали! Как же хочется поговорить хоть с кем-нибудь ну, помимо Джинни, кто не обращает внимания на остроконечную шляпу! Так, ну и что же теперь делать? Да, что тебе теперь делать, госпожа Болен? Что ты посоветуешь, госпожа Болен, ты ведь мастер решать за других? Ну что ж, я бы посоветовала тебе тоже как следует выспаться. Прошлой ночью ты толком и не заснула госпожа Пруст храпит так, что мало не покажется, а с тех пор ещё столько всего произошло. Кроме того, не помню, когда ты в последний раз досыта ела, а ещё не премину отметить, что ты разговариваешь сама с собой!»
Роланд, ссутулившись в кресле, глядел в никуда.
Я говорю, я пока забираю Амбер к нам домой.
Роланд пожал плечами.
Я ведь тебе вряд ли смогу помешать, так? саркастически отозвался он. Ты же ведьма.
Мать Тиффани безропотно постелила для Амбер постель, а Тиффани рухнула на свою кровать в противоположном конце просторной спальни и тут же заснула.
Проснулась она в огне. Пламя заполоняло всю комнату, оно переливалось оранжево-алым, но пылало ровно, точно кухонная плита. Ни дыма, ни копоти; и хотя в комнате было тепло, на самом-то деле ничего не горело. Казалось, будто огонь просто-напросто заглянул с дружеским визитом, а не по делу. Багряные языки тихо шуршали.
Тиффани заворожённо поднесла палец к пламени и приподняла его: крохотный язычок казался безобиднее птенца. Он начал было потухать, но Тиффани подула и огонёк снова ожил.
Тиффани осторожно выбралась из полыхающей постели. Если это сон, то сон этот мастерски воспроизводит дребезжание и поскрипывание старой кровати. В другом конце комнаты Амбер мирно спала под огненным одеялом; на глазах у Тиффани девушка перевернулась на другой бок, и пламя сместилось вместе с нею.
Ведьма не станет с воплями бегать туда-сюда только потому, что кровать объята пламенем. В конце концов, пламя это не простое и вреда не причиняет. Значит, оно в моей голове, решила Тиффани. Огонь, который не жжётся. Зайчиха бежит в огонь Кто-то пытается дать мне подсказку.
Пламя безмолвно погасло. За окном что-то неуловимо мелькнуло, и Тиффани не сдержала вздоха. Фигли никогда не сдаются. С тех пор как ей исполнилось девять, Фигли стерегли её сон. Стерегут и по сей день, вот почему мылась она в сидячей ванне, завесившись простынёй. Вряд ли у неё есть что-то такое, что представляло бы занимательное зрелище в глазах Нак-мак-Фиглей, но так оно как-то спокойнее.