Господин Ковёрщик ждал, тяжело привалившись к карете: он-то ровным счётом ничего не понял, как и сама Тиффани, но уж она непременно выяснит, в чём дело.
Вы можете встать, господин Ковёрщик, промолвила она.
Возница поднялся на ноги очень-очень осторожно, заранее скривившись в ожидании того момента, когда в спину молнией ударит боль. Неуверенно потоптался, чуть подпрыгнул в пыли, как будто давил муравья. Вроде получилось; он рискнул подпрыгнуть ещё раз, широко раскинул руки, заорал: «Урааа!» и закружился как балерина. Шляпа отлетела в сторону, подбитые гвоздями сапоги впечатывались в пыль; бесконечно счастливый господин Ковёрщик вертелся волчком, подскакивал и приплясывал, почти прошёлся «колесом», а когда понял, что «колесо» провернулось только наполовину, откатился обратно, вскочил на ноги, подхватил изумлённую Тиффани и закружил её по дороге, громко крича: «Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!» пока та, хохоча, не вырвалась на свободу.
Нынче вечером мы с жёнушкой пойдём куда-нибудь поразвлечься, барышня, и ох уж повальсируем так повальсируем!
А мне казалось, от вальсов сплошные развраты? удивилась Тиффани.
Это уж как повезёт! подмигнул ей возница.
Вы, главное, не переусердствуйте, господин Ковёрщик, предостерегла Тиффани.
По правде сказать, госпожа, я как раз намерен переусердствовать, если не возражаете. После всех этих скрипов, и стонов, и бессонниц, думается мне, я с удовольствием чуточку переусердствую, а по возможности и не чуточку! Ох ты, умница, даже о лошадках подумала, добавил он. Верно, сердце у тебя доброе.
Вижу, настроение у вас улучшилось. Я так рада, господин Ковёрщик!
Возница крутнулся волчком посреди дороги.
Да я на двадцать лет помолодел! Он просиял улыбкой, а затем по лицу его скользнула лёгкая тень. Эгм сколько я тебе должен?
Сколько я вам должна за повреждение окраски? вопросом на вопрос ответила Тиффани.
Взгляды их встретились, и господин Ковёрщик признал:
Что ж, я с тебя ничего не могу требовать, госпожа, учитывая, что зеркальный шар-то грохнул я сам.
Что-то тихонько звякнуло. Тиффани обернулась. Зеркальный шар, по-видимому целый и невредимый, плавно вращался в воздухе на некотором расстоянии от земли, если приглядеться.
Тиффани опустилась на колени в пыль, где не осталось ни осколка, и произнесла, словно бы ни к кому не обращаясь:
Вы что, снова его собрали?
Ах-ха, радостно подтвердил Явор Заядло из-за шара.
Но он же разлетелся вдребезги!
Ах-ха, дыкс дребезги это ж раз плюнуть! Зырь, чем крохотулечнее мал-мала кусочки, тем лучшее они пригоняются друг к дружке. Ты их только мал-мала подтыкнёшь, и мал-мала мали-кули враз воспомнят, где им место, и вдругорядь слипнутся, нае проблемо. И неча тут дивоваться, мы не только ломать да рушить могём.
Господин Ковёрщик вытаращился на неё.
Это ты сделала, госпожа?
Ну, вроде того, кивнула Тиффани.
Ну надо же! расплылся в улыбке господин Ковёрщик. Так я скажу: quid pro quo, услуга за услугу, око за око, баш на баш, долг платежом красен, ты мне, я тебе. Он подмигнул. Так что мы квиты, а компания может засунуть все свои бумажки туда же, куда мартышка свою прыгалку, что ты на это скажешь, а? Он плюнул на ладонь и протянул руку.
«Ох ты ж, подумала Тиффани, смазанное плевком рукопожатие намертво скрепляет договор! Хорошо, что у меня есть почти чистый платок!»
Девушка безмолвно кивнула. Только что шар был разбит, а теперь словно сам собою починился. Стояла жара, незнакомец с дырами вместо глаз исчез в никуда С чего же начать? Бывают дни, когда ты подстригаешь ногти на чьих-то ногах, вынимаешь занозы и пришиваешь ноги, а бывают такие дни, как сегодня.
Тиффани и возница обменялись довольно влажным рукопожатием, а метлу запихнули в кучу свёртков позади возницы. Тиффани вскарабкалась на козлы рядом с ним, и карета покатила дальше, по пути поднимая тучи пыли: эти клубы приобретали до странности неприятные очертания, прежде чем снова осесть на дорогу.
Спустя какое-то время господин Ковёрщик осторожно поинтересовался:
Эгм, а эту свою чёрную шляпу ты и дальше собираешься носить?
Ну да.
Просто, ну, на тебе такое миленькое зелёное платьице, и, не в обиду будь сказано, зубки у тебя такие ровные и белые, прям загляденье. Возница, похоже, ломал голову над неразрешимой загадкой.