От имени оставалось то короткое «иля», то одно лишь певучее «ля». И это «ля» до того ей нравилось, что, когда её спрашивали: «Как тебя зовут, малышка?» она охотно отвечала: «Ля!»
К этому все привыкли и мама, и папа, и дедушка. И тоже стали так её звать.
Папа, когда он возвращался из своих долгих командировок, всегда сгребал счастливую дочку в охапку и подбрасывал к самому потолку. Ля верещала, а папа весело смеялся:
У нас не девочка, а маленькая нотка! Звоночек! Ля-ля-ля!
И даже когда Лиля научилась произносить своё имя правильно, все по-прежнему звали её Ля.
Одна бабушка называла внучку Лилия.
Бабушка была очень строгая.
Ля-я-я!
Ля высунулась из большого шкафа на мамин голос: неужели надо уходить?
Пора домой, позвала мама. Пойдём, доча.
Как жаль Тут так интересно: горы, пещеры, домики целый сказочный городок!
Правда, мама уверяла, что это всего лишь простые диваны, столы и шкафчики. И стоят они не в сказочном городке, а в мебельном магазине, в самом обыкновенном, в котором можно купить всё, что тебе потребуется кровать, стул или овощной ящик на колёсиках.
И Ля тут же попросила купить ей большой деревянный дом с окошечками.
Но мама рассмеялась: ведь это не дом, а шкаф шкаф с застеклёнными дверцами. А шкаф им не нужен, у них уже есть целых три шкафа: мамин, полный разноцветных кофточек, бабушкин, пахнущий внутри нафталином, и детский розовый, с цветными картинками, который стоит в Лилиной комнате.
Ля вздохнула все эти домашние шкафы совсем неинтересные, они битком набиты стопками белья и одёжками на вешалках. А этот, с окошечками он пустой: в нём можно играть, в нём можно прятаться
И ещё в нём живёт маленький домовёнок там, сбоку, за ящиками: Ля слышала, как он шуршит. Если затаиться и подождать немножко, он обязательно покажется.
Пойдём, повторила мама, бабушка велела на почту зайти, а ещё нам за хлебом надо. И за кормом для папиных рыбок.
Но, мам, замахала рукой Ля, ты иди, а я тут посижу. Купи рыбкам хлебца, потом за мной придёшь.
Нет, так нельзя, Ля: нельзя маленьких девочек где попало одних оставлять.
А мальчиков можно? хитро прищурилась Ля. Тогда пусть я пока буду мальчик, твой сыночек. Понарошку.
И сыночков нельзя одних оставлять, улыбнулась мама, и на щеках у неё округлились ласковые ямочки. Малыши могут потеряться.
Но я же большая! Очень! Вот такая! Ля привстала на цыпочки. Мне уже вот сколько!
Она загнула четыре пальчика на правой руке; подумала и слегка согнула ещё один: ведь ей скоро будет пять. Очень-очень скоро.
Вот, вот сколько смотри, ма! замахала ручками Ля. Я тут посижу.
Она слегка подтолкнула маму в бок:
Иди, иди, мам! Иди!
Всё равно нельзя, мама потянула дочку за руку. Пошли, Ля!
Нет. Ля повернулась к маме спиной.
Не капризничай, Ля, а то бабушке скажу!
Ну и говори! Ябеда, надулась Ля.
Я не ябеда. Вот я всегда-всегда твою бабушку слушалась!
Ля промолчала.
Не будешь слушаться? спросила мама, с лёгким свистом застёгивая молнию на своей меховой курточке.
Не буду! упрямилась Ля.
Мама ненадолго задумалась.
Тогда я ухожу, решительно заявила мама, делая шаг к выходу. Одна ухожу. Совсем ухожу.
И уходи, буркнула Ля, и на здоровьице!
Она обиженно смотрела в сторону: там, около узенького книжного шкафа, суетилась сгорбленная бабушка в сером пальто открывала-закрывала дверцы, выдвигала ящики, иногда поглядывая через плечо то на Ля, то на её рассерженную маму.
Я сюда не вернусь, пообещала мама. Совсем не вернусь.
И пусть, ответила Ля.
Ты останешься здесь одна, пригрозила мама.
И пусть.
Значит, всё. Ухожу. Мама повернулась к Ля спиной. Мне такая непослушная дочка не нужна.
Ля молчала.
Совсем не нужна! Мама сделала ещё два неуверенных шага к двери, быстро оглянулась на дочку
Но Ля исчезла.
Ля, позвала мама, в чём дело? Ты где? Вылезай немедленно!
Никто не отозвался.
Ля! Ля-я-я!
К маме подбежала продавщица, потом другая: вместе они бросились открывать шкафы и заглядывать под диваны. Но девочки нигде не было.
Мама нервничала, продавщицы её успокаивали. Им взялись помогать немногочисленные покупатели, в торговом зале поднялась суматоха.
Смотреть за детьми нужно, мамаша, выкрикнул кто-то, это ж вам не носовые платки! Ну и родители пошли, смех один: целых детей теряют!