И тут командиру батальона докладывают, что есть такой лесник Евсей Петрович, который готов провести нашу роту через лес к немецкой минометной батарее.
Мои раздумья прервал голос старухи:
На вот смотри.
Она положила на стол потемневшую от времени кожаную полевую сумку, местами покрытую налетом плесени, какими-то черными пятнами и изгрызенную по углам.
Потрескавшийся ремешок застежки тяжело поддался и сумка открылась. Сначала из нее посыпался мышиный помет, потом на стол брякнулся маленький карманный пистолетик когда-то бывший никелированным, а теперь слегка заржавленный. Черные пластиковые щечки рукоятки украшал тисненый вензель.
Это был «Браунинг» образца 1906 года несерьезная игрушка калибра 6,35 мм., с автоматическим предохранителем. Вживую такой я видел впервые.
Я повертел его в руках и, оттянув защелку, с трудом вытащил магазин, в котором желтели латунными боками шесть патронов.
Старуха с любопытством следила за моими манипуляциями.
Зажигалка что ли?
Она самая, ответил я, вытряхивая из сумки остальное содержимое.
В одном отделении оказалась небольшая книжица карманного формата в картонной обложке с тисненой звездой и надписью «Боевой устав пехоты Красной Армии», пачка писем треугольничков перетянутая резинкой, толстая общая тетрадь да пожелтевший лист карты трехверстки сложенный вдвое.
В другом отделении лежала пара химических красно-синих карандашей заточенных с двух сторон и завернутые в тряпицу, окантованные золотой тесьмой, красные петлицы с малиновыми кубиками.
Все письма были адресованы Самохину В. С. Отправители были разные в основном из войсковых частей. Общая тетрадь к моей радости оказалась дневником, на титульном листе которого было аккуратно выведено печатными буквами «Самохин Василий Степанович». В дневнике оказались исписанными всего несколько страниц. Карандашные строки, местами стершиеся и поблекшие, читались плохо, поэтому я решил заняться ими позднее.
Потом был долгий вечер. Вызванный мной по рации Игорь со своими помощниками вытаскивали из ямы за сараем останки красноармейцев и раскладывали их по мешкам.
Старуха уговаривала нас остаться переночевать и когда мы отказались, заставила пообещать сообщить ей, если установим личности бойцов. Она дрожащей рукой сунула мне в карман бумажку с номером мобильника сына.
Как захороните, обязательно позвоните! А не сделаете, значит, плохие вы люди.
В лагерь мы вернулись уже за полночь.
Глава 4. Дневник лейтенанта
Витька я застал сидящим в шатре на раскладном стуле. Под ногами у него громоздилась груда ржавых винтовочных стволов и затворных коробок, среди которых он пытался выбрать более сохранившиеся. Несколько затворов, два четырехгранных штыка, менее изъеденные ржавчиной, чем остальные, лежали на столе.
Физкульт привет! кивнул я ему, тяжело опускаясь на стул, все не угомонишься?
Еще один чистоплюй выискался, проворчал Витек, склонившись над винтовкой, пытаясь раскачать и снять с нее штык.
К оружию он питал прямо таки неодолимую страсть. Каждый найденный ржавый ствол был для него желанной находкой. Если невозможно было восстановить его до рабочего состояния, то Витек забирал сохранившиеся запчасти, над которыми потом пыхтел дома с напильником.
Иногда он демонстрировал результаты своих усилий. В основном это были обрезы трехлинеек. Неказистые на вид все в кавернах с грубо вытесанным цевьем, они тем ни менее безотказно работали, оглушительно бабахая и выплевывая огненные снопы искр. Ни о какой точности естественно речи не шло, дай бог при выстреле удержать обрез двумя руками. Но Витек справлялся и одной, с десяти метров попадая в консервную банку. Это был хороший результат, учитывая, что из-за сильной отдачи дуло обреза взмывало в небо, и надо было иметь недюжинную силу, чтобы остановить его полет.
Витек очень гордился таким умением. Иногда на выезде в лесу крепко выпив, он доставал из рюкзака одного из своих уродцев и демонстрировал всем желающим. Апогеем его оружейного гения стал собранный из нескольких экземпляров, отполированный до блеска и вполне исправный наган, к которому он никак не мог найти патроны.
Игорь терпеть не мог эти опыты и во время совместных выездов они все время ругались.
Кончай этой дрянью заниматься! шипел он, ты же видишь, что у меня школьники тут. Сболтнут родителям, а там до ментов дойдет! Ты в тюрьму сядешь и нас с Лехой за собой потянешь!