Схожу, ухмыляется криво, склоняя голову набок, и что? Это твои планы? Сидеть в инстаграме и уничтожать конкуренток?
О, как. То есть он уже и про бложик в инсте в курсе? Нет, хорошая у него все-таки разведка. Мне б такую ух, я бы развернулась.
Что, есть предложения получше? склоняю голову набок. Интересно. Он ведь зачем-то стоит, треплется тут со мной. Мог бы уже ехать. Десятый миллион зарабатывать.
Кто знает, он затягивается так глубоко, что половина его сигареты мгновенно истлевает, так, банальщина. Экскурсия по московским мостам на мерсе с открытым верхом
Смотрю на него, смотрю, смотрю
Я не в твоем вкусе, напоминаю его же слова. Как-то сами по себе изо рта вылетают.
Ну почему же? фыркает он. Когда молчишь, ты вполне ничего.
Это где ж ты меня такую видел? Во сне? я почти в голос ржу. А он глядит на меня не мигая, таким осязаемым взглядом, что я почти ощущаю его прикосновение к своему лицу. Да боже мой! Неужели про сон это я угадала? Ничего себе. Таким вот быкам сны вообще сниться не должны. Они для этого слишком серьезны.
Он делает в мою сторону неожиданное движение. Я резко вздрагиваю, инстинктивно взмахиваю рукой, ловлю Продолговатый узкий блестящий тюбик. Моей помады? Нет. Как моя. Один в один. Только новая.
Я уберу крышу, куда-то в сторону глядя говорит Козырь, хочешь со мной крась губы.
Время болтовни вышло он неспешно обходит свою машину, садится на место водителя. Что-то нажимает, и блестящая на солнце крыша его мерина складывается. Я смотрю не на это, смотрю в его темные глаза, не отрывающиеся от меня ни на секунду.
Улыбаюсь. Зубами снимаю с помады колпачок.
Не отказываться же от игры так быстро!
Как можно было так прокурить тачку, что от неё даже при убранной крыше разит как от табачного завода? озадачиваюсь первым же делом, когда приземляюсь на черные замшевые сиденья.
Просто любимая тачка, скупо откликается Козырь.
Его неприступное лицо будто закрыто плотной маской. Мой противник кажется скалой, об которую разбиваются мои волны.
Я вроде вижу его насквозь, но при этом не понимаю совершенно.
Думала, это разводка, насчет экскурсии по мостам. Но первой же остановкой на нашем пути становится Крымский мост.
Господин экскурсовод, вы не справляетесь со своими обязанностями. Где рассказ про золотой болт Сталина? Я так его ждала, так ждала!
Хочешь, остановимся? спрашивает он невозмутимо, будто и не заметив, что я толкнула его локтем.
Под камерами? На мосту? поднимаю брови. У тебя что, лишние деньги на штраф завелись? Так чего тогда ты со мной мучаешься? Отложил бы на взятку ментам и дело с концом.
Треплюсь, но ничем не даю понять, что на самом деле действительно хочется. На этом мосту потрясный вид, и я его обожаю. И если он предлагает, значит, понимает это. Потому что узнать, что я люблю торчать на этом мосту, он не мог, даже у его службы разведки вряд ли есть приборчики для угадывания мыслей.
И правда понимает. И в согласии моем не нуждается. Без лишних слов он съезжает на крайнюю полосу, к самым перилам тротуара.
Ладно, это его дело, это его сейчас матом обложат!
Плоха та инстаграмщица, которая упустит возможность сделать выгодное селфи на фоне солнечного неба. Я даже дверь не открываю, так через верх и выпрыгиваю из машины. Перила с одной рукой преодолеть уже сложнее, но я справляюсь. А потом и вовсе забираюсь на перила, которые отделяют край моста от реки под ним.
Я люблю высоту. Люблю смотреть вниз и ощущать вкус разворачивающегося подо мной пространства. Подумать только, всего одно движение вперед и
Крепкая рука обвивает мою талию прежде, чем я успеваю распробовать свое деликатесное блюдо.
Ну что за упырь, весь кайф обломал!
С другой стороны, он ведь не втаскивает меня обратно, да?
Когда я встаю пятками на самую бетонную кромку слышу яростный вдох. Чувствую, как к удерживающей меня от падения руке прибавляется вторая. Собственно только на них я и держусь, иначе невозможно, когда под твоими ногами всего пятнадцать сантиметров опоры. Даже стопа до конца не умещается.
И все же, если закрыть глаза Развести в стороны руки Тьфу-ты, руку, никак не привыкну к бездействию правой руки. Ну и ладно, одной хватит.
Чувствую, будто ветер, бьющий в лицо, рвет меня на куски. Пытается растерзать и унести к черту, и только две мужские руки этому и препятствуют.