Попробовать расспросить в художественной галерее, где работала Лена? Алика часто там бывала. Даже подрабатывала, пока училась в институте.
Там же в постоянной экспозиции представлены картины её матери. Наверняка она, как и раньше, приходит на них посмотреть время от времени. Может, в галерее про Алику что-нибудь слышали?
Точно! Надо сходить туда завтра прямо к открытию и поговорить с сотрудниками.
Ладно, мальчики, вздохнула Люба. В конце концов, мы собрались не для того, чтобы ваши квартиры обсуждать.
Матвей услышал это и поднял голову. Ребята смотрели на него.
Они пришли втроём. Люба, Толик и Антон дети тесно знакомых врачей, друзей отца Матвея. Наверное, это единственная причина, по которой они худо-бедно общались между собой.
Да! подхватил Антон, поднимая стакан. Сегодня мы чествуем нашего иностранца. Какой ты всё-таки молодец, что свалил!
Я тоже считаю, правильно сделал, добавил Толик. И я бы уехал, если бы позвали.
Да любой бы уехал, чего говорить!
Антон махом выпил всё, что оставалось в стакане.
Матвей давно понял, что его приятели зря пошли в медицинский. У них не было ни желания, ни способностей к профессии врача. Родители завы, главы, чины из министерства и труженики частной медицины, заталкивая детей в мединститут, распаковывали перед ними карьеру, которую тем оставалось только накинуть на себя, как новенький белый халат.
Если все разъедутся, кто будет лечить людей здесь? спросил Матвей.
Пусть сами себя лечат! ответил Антон, морщась от виски. В Интернете же написано, как. И чему мы столько лет учились!
Ну да, ну да.
Антона однажды чуть не отчислили из университета. На экзамене по анатомии он, вытянув билет про череп, перепутал лобную кость с лобковой. Профессор был вне себя и, краснея от наступающего приступа гипертонии, кричал, что человек, который не может отличить голову от того места, каким соображает, не должен лечить людей.
Напрасно вы думаете, что люди на западе не освоили Интернет, возразил Матвей.
Тогда пусть идут к шаманам! не унимался Антон. Здесь в них уж точно верят больше, чем в нас.
А ещё все считают, если у врача хорошая машина или дорогие часы, то он обязательно нажил это на здоровье пациента, сказала Люба. У нас верят только бедным врачам, голодным и несчастным. А такие, как эти двое, она небрежно кивнула на Антона и Толика, Поводы для вечных сплетен что среди коллег, что среди больных.
Матвей практически не общался с одногруппниками с тех пор, как закончил университет. Пару раз они созвонились с Антоном. Изредка загоралась и тут же гасла переписка с Толиком. С Любой же он и в студенчестве обмолвился лишь сотней слов вряд ли больше, из которых половина «привет» и «пока». Он был не против повидаться с университетскими знакомыми, но не расстроился бы, если бы они не пришли.
А что Оксана задерживается? как бы между делом спросила мама.
Матвей тут же забыл, о чём шёл разговор минуту назад.
Ты пригласила Оксану?
Мама невозмутимо пожала плечами.
Я пригласила всю вашу компанию.
Она не смотрела на сына и упорно делала вид, что не замечает его пристальный взгляд.
Матвей опрокинул в рот остатки виски, поставил стакан на стол и откинулся на спинку стула. Он хотел встать и уйти, но понимая, насколько это глупо, остался сидеть.
Странно, что Оксана опаздывает, заметил Толик. Раз Матвей приехал, она должна была всё бросить и лететь сюда, как «Чёрный дрозд»!
Да скоро придёт, отозвалась Люба. С работы не отпустили, а приём у неё до шести.
Точно! крикнул Антон, хлопнул в ладоши, а потом выкинул указательные пальцы в сторону Матвея, как пистолеты. Ты ж встречался с Оксанкой!
С ней полпотока встречалось, буркнул Матвей, наливая себе ещё.
Но влюблена-то она была в тебя, сказала Люба.
Матвей поморщился.
Оксана не была в меня влюблена. Ни она в меня, ни я в неё.
Он быстро глянул на маму, прикидывая, что она знала об их с Оксаной отношениях (что-то ведь наверняка знала!). Она сидела, посматривая на ребят будто невзначай, но Матвей видел её любопытство обострено до предела.
Тогда что ж она липла к тебе, как шерсть к халату? засмеялся Антон. А когда ты её бортанул, у неё вообще крышу снесло! Что она только ни делала, чтобы тебе подгадить.
Я помню, как она начинала кашлять, когда ты пытался сбежать с пар Ткачёва, сказал Толик. Он у нас вёл отоларингологию и требовал обязательного присутствия на всех лекциях. Или не видать зачёта, пояснил он Веронике Николаевне. Матвей придёт, отметится, а через полчаса вещи соберёт и тихонечко к выходу. Эта заметит и давай задыхаться. Ткачёв оборачивался, видел Матвея, а его-то, двухметрового, отовсюду видно, и начинал при всех его честить, а в итоге: «Продолжаем лекцию. Садитесь, Филь. После пары я хочу увидеть ваш подробный конспект».