Комиссар пошёл. Не сказать, что поджилки у него тряслись был он из куда более прочного материала но неприятно было, потому что немцы деловито взяли его на прицел. Офицер, однако, вместе с некоторыми другими, принялся озираться по сторонам, с известной нервностью оглядывая верхние этажи и крыши нависавших над Большой Морской домов.
Das ist Kommissar Schadow. Rat der Arbeiterdeputierten4.
Означенный Kommissar Schadow попытался неловко поклониться.
Идёмте, властно сказала Ирина Ивановна. И возьмите с собой десятков ваших людей.
Товарищ Ирина
Тсс, тихо! Я потом всё объясню. Десять человек без пулемётов они пропустят.
Комиссар счёл за лучшее не возражать.
Немцы смотрели на них настороженно, но и в самом деле пропустили.
Внутри, в огромном, очень длинном, вытянутом зале, у коммутаторов высоченных панелей со шнурами и штекерами, вручную втыкавшимися «телефонными барышнями» в гнездо нужного номера, на них разом уставились десятки глаз. Немцев здесь оказалось ещё меньше, офицер да трое солдат, маявшихся у конторки.
Ирина Ивановна широким шагом направилась прямо к ним.
Herr Hauptmann, ich muss Sie benachrichtigen5
И разразилась длиннейшей тирадой по-немецки, из которой Kommissar Schadow не понял ровным счётом ничего.
Немец, однако, выслушал Ирину Ивановну внимательно и даже благосклонно. Кивнул и с деланным равнодушием отвернулся мол, умываю руки.
Всё в порядке, услыхал Жадоё её шёпот. Сейчас пройдитесь мимо телефонисток, скажите им только вполголоса, умоляю! чтобы они отключили бы телефоны Таврического дворца. Все, какие только есть.
У комиссара глаза аж на лоб полезли.
Как вы сумели, тов
Потом все расспросы, потом! зло прошипела Ирина Ивановна. Зачем нас контроль за телефонной станцией, если не отключены аппараты «временных»? А кроме как отключить их что мы ещё можем сделать? В огромном городе и так стрельба, ад кромешный, много убитых и раненых, людям нужно оставить средства коммуникации! Те же больницы, госпиталя, аптеки!..
Вы правы, вы совершенно правы, только и нашёлся Жадов.
Сказано сделано.
Телефонистки, испуганно косясь на «люгер» в руках госпожи (или товарища?) Шульц, поспешно выдергивали провода из гнезд.
И позвоните вашим, в Петросовет, властно распорядилась Ирина Ивановна. Пусть проверят. И позвонят сюда. По номеру голубушка, какой у вас служебный номер, да-да, вот этот? Записывайте, товарищ Михаил, да не мешкайте, ради мировой революции!
Очень скоро всё и впрямь устроилось именно так, как и говорила товарищ Шульц.
Немцы сидели себе, и станция оставалась как бы в их руках; телефонистки работали, боязливо порой оглядываясь на решительного вида товарища Ирину. Комиссар Жадов наконец решил, что пора задавать вопросы:
Что вы им сказали, Ирина Ивановна? Там, на улице?
А, там-то? Ничего особенного. Снайперы на крышах, сказала. И ещё добавила, что им тут совершенно не за что головы класть нам всего-то и надо, что внутрь зайти небольшим отрядом.
И они повелись на это? поразился Жадов.
Как видите, Ирина Ивановна пожала плечами. Немцы, хоть и формалисты, а голова на плечах у них тоже имеется.
В каком смысле?
В то, что они понимают прекрасно «временным» осталось совсем немного. Рабочая гвардия, солдатские запасные полки, народ, наконец все против них. У Временного Собрания нет своих войск, вообще. Юнкера, какие имелись, по большей части прорвались из города вместе с монархистами. Полиция разбежалась. Кто остался? только немецкие части. А немцам проще договориться с Петросоветом, с реальной властью.
Жадов слушал m-mlle Щульц, словно соловья.
Как вы правильно всё излагаете, товарищ Ирина! Но откуда вы всё это знаете?
Элементарно, товарищ комиссар, усмехнулась его собеседница. Что требуется немцам? вывести Россию из строя перед большой европейской войной, обеспечить себе спокойный тыл. Как это сделать? да ещё и чтобы без настоящего вторжения, с миллионными армиями? Ясное дело, поддержать переворот. А уж кто там окажется во главе «временное собрание» или наш Петросовет немцы полагают, что неважно. Вот эти монархисты, она слегка запнулась на последнем слове, но комиссар ничего не заметил, вырвались из города? Чем это грозит? гражданской войной, самое меньшее. С точки зрения Берлина прекрасно. Россия увязнет во внутренних смутах и сварах; ей будет уже не до большой Европы.