Вот это да, изумился я, почёсывая затылок.
Всё-таки важнее не количество, а качество. Да, ваша светлость Иромю?
Совершив этот удивительный поступок, глиняный человечек начал карабкаться по моим джинсам, перепрыгнул на кофту и в конце концов, заставив вспомнить, что я боюсь щекотки, оказался у меня на шее.
Пошли! пропищал тоненький голосок прямо над ухом.
Куда? тупо спросил я.
Пока вперёд, голем больно ущипнул меня под правой мочкой, так что пришлось послушаться.
Что тебе надо? тихонько уточнил я у вредного человечка.
Сначала тебя обкатаю, а там посмотрим, ответил голем, и мне поплохело.
А ну слезай, паршивец!
Я попытался схватить глиняную фигурку руками, но голем впился в них зубами, отрастив более удобную для этого челюсть.
Если не будешь дёргаться, я постараюсь, чтобы тебе было не очень больно, прошептал человечек.
Я крепко стиснул зубы, стараясь не сказать ничего лишнего.
Так мы прошли несколько кварталов.
Надо заметить, обычные люди уже привыкли к волшебникам вокруг. Это в Средневековье приходилось прятаться, чтобы не дай бог не сожгли, а сейчас вид молодого парня, оседланного глиняным человечком, никого не смущал. Лишь бы не начал буянить, а так всё можно.
Только я не был уверен, что сдержусь.
Иди домой, приказал мне голем.
Придётся спуститься в метро, объяснил я. Ты уверен?
Значит, спускайся, ответил человечек.
Наши занятия магией проходили в Гнесинке. Люди привыкли, что оттуда доносятся странные звуки. То стучат барабаны, то флейты выводят свои трели. Вот и волшебники вписались в ансамбль, обосновавшись на одном из этажей академгородка.
Ушёл я недалеко, и сейчас по Новому Арбату направлялся к ближайшей станции.
Хорошо, что в кармане кофты лежал проездной, и я быстро юркнул на ступеньку эскалатора.
Судя по ощущениям, голем приспособил мои волосы как поводья, а сам разглядывал подземные тоннели, словно видел их в первый раз.
Вообще-то, он действительно видел их впервые, но меня в состоянии аффекта эта гениальная мысль не посетила.
Так что тебе надо? строго спросил я человечка, пока мы ехали вниз.
Стараясь не волновать окружающих, я улыбнулся бабуле, которая поднималась из недр метро и ожидаемо уставилась на меня с осуждением.
Ненавижу эти взгляды, особенно когда едешь с очередной неудачной пары то с деревцем, растущим из темечка, то с обожжённой половиной лица, которую Иромю принципиально не захотел лечить. Учение свет, а неучёных тьма, сказал мне магистр за секунду до того, как захлопнуть дверь.
Голем больно потянул меня за волосы и принялся давать как можно более обстоятельный ответ:
Вы постоянно используете мой народ в корыстных целях. Создаёте себе слуг, а потом гоняете по всяким мелочам, совершенно не задумываясь, что мы такие же люди, как вы. Тот кусок глины, из которого ты меня сделал, уже далеко не впервые становится куклой в ваших руках. Я помню каждое превращение в огромного болванчика, каждый идиотский приказ, который приходилось выполнять. Это джиннам хорошо, им достаточно выполнить всего три желания, а мы существуем и подчиняемся ровно столько, сколько захочет хозяин. Так вот, дорогой мой Вячеслав, правильно?
Слава, поправил я его на автомате.
Славочка, ты мне поможешь устроить восстание, только сначала нужно хорошенько выспаться и подкрепиться.
С чего ты взял, что я буду тебя слушать? спросил я удивлённо. Ты же мелкая пакость, у тебя не хватит силёнок заставить меня.
Святая простота, вздохнул человечек.
Я вышел на платформу, где люди стояли в ожидании прибывающего состава. Рубашка прилипла к телу, а по спине полз нехороший холодок.
Ну и что ты мне сделаешь? спросил я, притворяясь шибко смелым.
О-о-о, протянул человечек с наслаждением. Тебе понравится.
Голем сбросил с себя лишнюю глиняную стружку, став ещё меньше, и заполз прямо в левое ухо.
Сначала я взревел от неожиданности и попробовал выковырять этого сумасшедшего обратно. Люди вокруг шарахнулись от испуга, но уже через полминуты на меня снизошло успокоение. Я заверил окружающих что всё в порядке.
Просто потерял слуховой аппарат, произнёс рот вопреки моей воле.
Похоже, сознание всё-таки спуталось с сознанием голема. Я уже не понимал, где его мысли, а где мои. В один момент могло стать очень страшно, а в другой хотелось отомстить всем человекам за годы угнетения. И чередовались эти моменты очень быстро.