Сидевший в самом начале стола Тихон Авдеевич просверлил враждебным взглядом широкую спину зятя.
За что мне это?! жалобно просипел он собеседникам чете Бойцовых.
Капа и Саша, уже будучи в курсе причин противостояния Кости и тестя, переглянулись.
Не стоит так, Тихон Авдеевич. Видно же, любят друг друга.
Я же ее на руках этих нянчил! взвыл тесть. Сопельки вытирал, пеленки стирал, азбуке учил! А тут выполз из тайги этот Костя и всё захомутал мою Марусю! Доченьку мою единственную!
И понеслась. Захмелевший Тихон Авдеевич Челобитько принялся изливать душу. По плохо выбритым щекам катились слезы, кулак, которым он периодически постукивал по столу, разжимался только для того, чтобы взять бутыль и наполнить стакан.
Капа, пряча улыбку, слушала и кивала. Саша же, напротив, сидел с серьезным видом и сочувствующе вздыхал из мужской солидарности, наверное.
А я-то думаю, чего это она постоянно у мехцеха ошивается?! Думал, к папке пришла, ан нет! В кузню повадилась, к этому! А про папку можно забыть! Папку можно и списать на помойку как грязный фильтр от трактора! Папка это же расходный материал!
Ну зачем вы так о себе, Тихон Авдеевич?! возразил Саша. Какой же вы расходный материал?! Отец!
Но Челобитько не слушал и продолжал гнуть свою линию.
А супруга моя, Мария Ильинична?! Она-то все знала! И молчала! Конечно, это же их бабские секреты, а мужа побоку! Мужа можно и в утиль списать, как шлиц карданного вала!
Капа закрыла лицо ладонями и затряслась в беззвучном смехе.
И, главное, все знали! Вся Лоскутовка! Один я не знал! Потом появляется, счастливая такая, вместе с этим Костей на пороге моего дома и говорит, что он сделал ей предложение! Мол, порадуйся, папка! Каково, а?! А знаете, как это называется?! Вероловт вело. велом Да елки зеленые!