Не засадишь.
Я тебе многое прощаю, но такого не стерплю.
Да с чего ты взял, что я тебя кину?
И впрямь, чего это я, ты же ничего странного не делаешь. Ну, забралась на крышу в квартале от логова Клыка, что такого-то? Кошачий инстинкт?
Мяу. Слушай, если не нужна помощь, зачем всё рассказал?
То есть, ты МНЕ помогаешь?
Без тебя никак. Там чертова прорва денег, одной не унести.
А-а-а. Рад, что ты про меня не забыла. Я уж заволновался, что останусь не у дел. А мальчишка тебе зачем?
Нельзя украсть у Клыка и надеяться, что всё сойдёт с рук. Нужен козёл отпущения. Мне тяжело. Ты или слезай, или давай уже делай что-нибудь.
Брун слез.
Ну, что скажешь? поинтересовался, устроившись рядом.
Тебе бы завязывать с пивом, а то разнесёт. При твоей-то массе очень быстро станешь толстяком. Под тобой и так уже стропила трещат.
А умного чего-нибудь выдашь?
Мы собираемся обокрасть безжалостных ублюдков, которые шлёпают девок отрубленными руками, а ты ждёшь от меня мудрости?
У нас ведь есть козёл отпущения.
Он пригодится в конце, а сейчас нужно как-то обхитрить Клыка и его выродков. Ты же вор, есть идеи, как стянуть у них сапог с ноги?
Ни единой. Они все там?
Без понятия. Но кто-то там точно Ух ты, у них гости. Смотри.
Из-за домов со стороны рыбацкого квартала вышли трое стражников. Спустились в затопленный квартал и постучали в дверь Клыка. Открыл Хорёк самый противный и паскудный из шайки. Запустил их внутрь.
Это они? поинтересовалась Гайя.
Да, вздохнув, ответил Брун.
В чём дело? Нервничаешь? Расслабься, днём не станут ничего делать.
Сам знаю.
Чего тогда вздыхаешь? А-а-а. Знаком с одним из них, да? Военный дружок?
Отстань.
Ты же понимаешь, что Клык их убьёт?
И что?
Как ты там говорил: На войне дружба настоящая, там не до мелочных обид. Грудь подставишь, чтобы спину друга защитить, припомнила Гайя, изображая дубовый голос Бруна. Неужто не хочешь спасти приятеля?
Нет, выдавил он со злостью. Ох и любит она надавить на больную мозоль, и потеребить, и растереть до крови.
Грустить не будешь?
Помолюсь потом. И заодно за Манфреда. Как пить дать, сегодня окочурится.
Чё ты несешь?
А ты не знала? Манфред в городе.
Врёшь!
И я бы не поверил, кабы своими глазами не увидел его перед Зигфридом. Этот кретин ещё и сам припёрся.
ОН к вам пришёл? удивилась и рассердилась Гайя. Зачем?
А зачем люди ходят к ворам? Чтобы что-то для них украли.
Ему последние мозги отбили что ли? Вы его убьёте?
Мы? Нет. Его убьют Железные. Зигфрид назвал цену отчистить от ублюдков канализацию. Манфред, тупица, согласился и пошёл туда один.
Это же Манфред, он живучий, зараза, прошипела она и поползла назад от края.
Ты куда?
Убью козла.
Глава 14
Тео узнал его, это лицо сложно забыть. Призадумался. А-а, неважно. Рукой той, что в перчатке держит за волосы. Отпустил. Голова, словно кузнецкий молот, с грохотом ударилась о доски. В отрубе. Сладко спит на полу. Они его так и застали. Чем же его треснули?
Эд разошёлся, уже мораль читает. Собрал всех работяг в толпу (жуликов по углам развёл) и рассуждает о том, как же нехорошо драться и бить чужую мебель, а сам по их реакции оценивает, с кого сколько стрясти. Глупо завышать, а потом скидывать. Те, кто больше заплатил, бухтеть начнут, а им бы всё по-быстрому закончить. Томас вот-вот вернётся. Его сразу отправили за Бернардом. Уже и разняли всех, и успокоили, а он всё где-то шляется. Во Франкфурте каждая шавка знает начальника стражи в лицо. Отыскать его дело плёвое, но Томас и тут лажает.
И чего Эд в нём нашёл? Тео пытался разглядеть в нём хоть что-то путное. Не разглядел. Бездарь, каких мало. За что в жизни не брался, всюду дал маху. Но, справедливости ради, парень на побегушках всё же нужен, а выбирать пока что не из кого.
Итак, подытожил Эд, сломанный стол, две скамьи, три стула. Разбитой посуды не счесть. Почём сейчас столы? спросил и призадумался.
По тридцать восемь, подсказал хозяин таверны, стоя у Эда за спиной.
Чего-о? Это новый. Твоему-то, трухлявому, уже сотня лет.
И ещё бы столько же простоял, но теперь нужно чем-то менять, усердствует жадный старик. Похоже, ещё не понял, что ни черта из этих денег не получит.
Блядь, такое же старьё где-нибудь купишь, отрезал Эд. Уценим его втрое. Тринадцать за стол, двенадцать за две скамьи и столько же за стулья, а за посуду ну, пусть всё вместе будет сорок, чтоб вам удобнее. Вас восемь с каждого по пять. Давайте, давайте, не жмёмся. Пять пфеннигов в кувшин и свободны. Ты куда руки тянешь? гаркнул он на жулика, который тоже совал деньги. Встань, где велено, и жди. С вами отдельно побеседуем. Ну всё, честный люд, на выход. И больше не буяньте. В следующий раз кого поймаю, кину за решётку.