Я грустно возразил:
Не вы ли утром называли меня ничто?
Он еще сильнее стал хохотать:
Что задело?! Да шутки это все мои! Ты парень что надо, слушаешь мои стишки, не то что остальные, все норовят или послать куда подальше или подраться. А ты сносишь, думаешь о чем-то. Значит, не все еще потеряно, мой друг. Думай, думай может, что и надумаешь, И торжественным голосом провозгласил:
Для тех, кому познанье тайн дано,
И радость, и печаль не все ль равно?
Но коль добро и зло пройдут бесследно,
Плачь, если хочешь, или пей вино.
Мысли мои опять стали путаться. Да, забыл сказать, вино, его чудесное вино, было рядом, и мы, конечно же, отдали ему должное. Его слова про совершенство, познанье тайн звучали сладко. Познать хотя бы одну тайну твоей пропажиНо вот насчет радости и печали было неясно что он имел в виду. Старик, будто угадав мои мысли, спросил:
Тебе разве не понятно, что радость и печаль для мудреца (он нежно погладил свою белую бороду и впрямь, в этот момент он был похож на какого-то древнего мудреца) это одно и то же?
Мне стало неловко, но все же я смог выдавить свое нет.
Первый и последний раз объясняю стих, взгляд его стал колючим, в виде исключения. Стихи не для того пишутся и (улыбнувшись каким-то своим мыслям) читаются, чтобы их потом прозой разбавлять: вы двое ко мне заявились, ты был радостен с ней. Затем ты стал слушать мои стихи, напился вина, и стал радостен со мной, принеся ей печаль, а теперь когда ее не стало, в сердце у тебя появилась печаль, но ты станешь радостным, когда она вернется. Вот видишь одно и то же становится то радостью то печалью, или, если тебе так больше нравится приносит то радость, то печаль. И ты то радуешься, то переживаешь, а мудрец знает, что это такое ОДНО и спокоен. Ясно теперь?
Я кивнул, хотя, честно говоря, было как раз напротив.
А раз так, то успокойся, старик воодушевился, и займись делом. И, поднося мне очередной раз кувшин, провозгласил:
Кто слово разума на сердце начертал,
Тот ни мгновения напрасно не терял.
Он милость Вечного снискать трудом старался.
Или покой души за чашей обретал.
Я подумал про себя: да уж, я, конечно, старался снискать милость, но не Вечного и не трудом. Как я это делал поскорее бы забыть Опять жутко кольнуло, и, чтобы отвлечься от печальных воспоминаний, на всякий случай я спросил, кто такой Вечный, и как можно снискать его милость (вино, принятое еще раз, было отменно). Он, наверно, ждал этого вопроса и был во всеоружии.
Ты работаешь?
Да.
Кем же?
Я назвал свою профессию, рассчитывая на похвалу. Старик думал иначе:
Ты ради благ мирских сгубил земные дни!
гневно воскликнул он, -
Но вспомни день Суда, на жизнь свою взгляни.
Ведь многих до тебя стяжание сгубило.
И что постигло их? Где все теперь они?
Тут уж я был категорически не согласен:
Я работаю, получаю зарплату, почему это я сгубил земные дни? Все нормальные люди так живут!
Это его распалило еще больше:
На людей этих жалких ослов ты с презреньем взгляни.
Пусты, как барабаны, но заняты делом они.
Если хочешь, чтоб все они пятки твои целовали,
Наживи себе славу! Невольники славы они.
Я молча смотрел на него, недоумевая, откуда такое странное отношение к людям? Тем временем мой оракул (как я уже его прозвал про себя) без устали, войдя в неведомую мне роль, увещевал:
О избранный, к словам моим склонись,
Непостоянства неба не страшись!
Смиренно сядь в углу довольства малым,
В игру судьбы вниманьем углубись!
Видимо, он еще мог бы долго так выступать, но внезапно подошедший человек хриплым голосом оборвал его:
Уймись, Петрович! гаркнул он сзади. Не хрен парню мозги компостировать!
Петрович так, оказывается, звали старика дернулся, как будто бы его ударило током, замолчал и поник.
Не обижайся, мудрец ты наш, подошедший ласково похлопал его по плечу, старик не повернулся к нему только засопел, лучше бы познакомил нас с человеком, и, не дожидаясь Петровича, подошел и протянул мне крепкую ладонь, Володя, а это моя подружка Маришка.
Я повернулся и о боже! увидел прекрасное создание почти как ты, мой друг. Оно одарило меня внимательным взглядом больших лучистых глаз.
Проезжал мимо, дай думаю, заеду к старцу один он ведь у нас колхозный сторож яблони да вишни стережет. А он вот чем, оказывается, занимается! Мозги товарищу засоряет. Вот скажу нашему библиотекарю, Владимиру Васильевичу, чтобы он тебе эти стихи более не давал, будешь работать, а то гляди пацаны полсада разворовали.