Я с тоской уставился на экран. Никогда не мечтал об уроке рисования не на жизнь, а на смерть, но в данный момент я бы, пожалуй, охотно рассмотрел и такой вариант. По крайней мере, на первый взгляд, это как будто проще, чем то путешествие, которое я собирался предпринять с причала 23, подуровень 6.
Однако перво-наперво я смыл с себя под душем запахи Бостонской гавани. Переоделся. Взял дежурный рюкзак с вещами первой необходимости: походные принадлежности, самый основной провиант и, разумеется, несколько плиток шоколада.
При всем роскошестве моего номера личных вещей у меня было не так уж много: несколько любимых книжек да снимки из моего прошлого, которые появлялись волшебным образом, мало-помалу заполняя пространство на каминной полке.
Отель ведь не навеки стал моим домом. Мы, эйнхерии, живем тут столетиями, и все же Вальгалла лишь остановка на пути к Рагнароку. Отель буквально овеян аурой скоротечности и предвкушения. «Ты тут сильно-то не рассиживайся, словно бы предупреждает он. С минуты на минуту тебя призовут в последний бой Судного дня, и ты падешь на поле битвы окончательно и бесповоротно. Урра-а-а!»
Я оглядел свое отражение в высоком, в полный рост, зеркале. Даже и не знаю, зачем я это сделал. Два года я прожил на улице, и в эти годы внешность меня заботила меньше всего на свете. Но в один прекрасный миг в моей жизни возникает Алекс Фьерро и начинает меня безжалостно дразнить, если я не слежу за собой. Ну, вот и приходится обращать внимание на такие вещи.
И, кроме того, в Вальгалле, если хоть иногда не посматривать на себя в зеркало, можно целую вечность проходить с вороньим пометом на плече или со стрелой в заднице. Или со штанами для йоги на шее.
Походные ботинки: есть. Пара новых джинсов: есть. Зеленая футболка с логотипом Вальгаллы: есть. Пуховик на случай экспедиций в арктические воды и падения с мачты: есть. Рунный кулон, он же волшебный меч, страдающий от несчастной любви: есть.
После двух лет на улице я никак не могу привыкнуть, что лицо у меня такое чистое. И к новой стрижке не могу привыкнуть. В первый раз Блитц постриг меня во время нашего похода в Йотунхейм. А потом, когда я оброс, за дело взялась Алекс: она меня подровняла так, чтобы челка падала на глаза, а на затылке волосы доходили до воротника. Я-то не возражал, что мои космы взлохмачены и торчат как попало, но Алекс с таким упоением укрощала мои светлые локоны, что у меня язык не повернулся ей отказать. «Великолепно! восхитилась Алекс. Хоть чуточку стал выглядеть приличнее. Только все равно мрачный».
Записную книжку Рэндольфа я засунул в карман вместе с еще одной штуковиной, о которой старался не думать. С носовым платком, который дал мне мой отец.
Я вздохнул и сказал Магнусу в зеркале:
Ну что, сэр, пора вам в путь-дорогу. Друзьям не терпится над вами поржать.
А вот и он! воскликнул Хафборн Гундерсон, непревзойденный берсерк и наш Капитан Очевидность.
Хафборн ринулся ко мне навстречу с грацией тяжелого грузовика. Волосы у него были еще всклокоченнее, чем мои в бытность бездомным. (Подозреваю, он стрижет их сам, орудуя боевым топором в темноте.) Вопреки обыкновению, сегодня он облачился в футболку. Впрочем, это не помогло скрыть две горы татуированных мышц, которые у него были вместо рук. К спине у Хафборна был приторочен боевой топор по имени Боевой Топор, а к кожаным штанинам подвешено с полдюжины ножей.
Хафборн заключил меня в медвежьи объятия и приподнял, по всей вероятности проверяя на прочность мою грудную клетку. Видимо, результат его удовлетворил, поскольку он вернул меня на землю и оживленно похлопал по плечам.
Ну что, готов к походу? проревел он. Я готов!
Мэллори Кин сворачивала в бухту трос, стоя на краю причала.
Да заткнешься ты или нет, дубина? проорала она оттуда. Надо бы тебя вместо руля поставить!
Хафборн весь побагровел, но даже не глянул в сторону Мэллори.
Я все стараюсь не пришибить ее, Магнус. Честно, стараюсь. Но до чего ж мне непросто! Я лучше делом займусь, а то как бы не пришлось мне после жалеть о содеянном. Носовой платок при тебе?
Э-э ну да, только
Вот и славно. Время не ждет!
Он протопал назад к причальной стенке и принялся разбирать свои пожитки: огромные холщовые сумки, доверху набитые точно вам говорю! всяческой жратвой и запасными кожаными штанами.
Я оглядел причал 23, подуровень 6. Вдоль стены по левую руку неслась река: она вырывалась из туннеля, похожего на железнодорожный, и исчезала в таком же туннеле на другой стороне. Потолок из гладких дощечек имел выгнутую форму, и от этого казалось, будто мы все находимся в каком-то старинном пивном бочонке. Припасы и багаж громоздились вдоль причала в ожидании погрузки.