Алекс оскалил зубы в волчьей ухмылочке. И мотнул носом в сторону люка, мол, чего ждем? Давай, Магнус, открывай, ведь Алексу-волку с крышкой не справиться.
Я вскарабкался на верхнюю ступеньку. Там была настоящая парилка, как в теплице. Волк с той стороны сопел, пытался грызть и царапать плексиглас, оставляя на люке слюну и отметины от когтей. Должно быть, эти защитные руны просто объедение. От такой близости волка волосы у меня на затылке завились штопором.
Вот я открою люк и что? Руны прикончат только волка? Или заодно и меня? А вдруг они вообще деактивируются, если я впущу его внутрь по доброй воле? Тогда это будет номер один в рейтинге моих глупейших поступков.
Волк настойчиво слюнявил плексиглас.
Эй, дружище! позвал я.
Джек задрожал у меня в ладони:
Ну чего?
Да не ты, Джек. Это я с волком говорю. Я тепло улыбнулся волчаре и тут же вспомнил, что у псовых показывать зубы означает вызов. Я быстренько перестал улыбаться и надул губы. Я тебя сейчас впущу. Правда, очень мило с моей стороны? А ты можешь идти, куда пожелаешь, только не ешь меня, ладно?
Волк прорычал что-то не сильно обнадеживающее.
Я со всей мощью эйнхерия навалился на люк, оттолкнул волка, а сам вылетел на плоскую крышу. И успел краем глаза заметить мангал, цветущие гибискусы и два садовых кресла, из которых открывался потрясающий вид на реку Чарльз. Нет, каков дядюшка-то, а? Скрывать такое шикарное местечко для пикников!
Волк выступил из-за распахнутого люка. Шерсть у него на загривке вздыбилась и стала как лохматый спинной плавник. Волчара смотрел одним глазом; второй, распухший, был прикрыт веко опалило Рэндольфовой защитной руной.
Пора? спросил Джек без особого, впрочем, рвения в голосе.
Еще нет.
Я согнул колени и приготовился к прыжку. Сейчас увидишь, образина, что с Магнусом Чейзом шутки плохи Или нет, скорее увидишь, как Магнус Чейз здорово умеет сверкать пятками. Ну, в общем, сейчас разберемся, что ты там увидишь.
Волк оглядел меня здоровым глазом. Потом пренебрежительно фыркнул и устремился вниз по лестнице в библиотеку.
Я даже не знал: радоваться ли по этому поводу или считать себя оскорбленным в лучших чувствах.
Не теряя времени, я кинулся следом. Спустившись по лестнице, я застал в библиотеке рычащих Алекса и волка. Оба щерились друг на друга, выжидая, пока кто-то из них не даст слабину. Синий волк был значительно больше. Неоновое свечение в его шерсти, бесспорно, добавляло ему эффектности. Но зато он видел только одним глазом и кривился от боли. Алекс ну, это же Алекс ничем не выдавал своего страха. Он твердо стоял на месте, пока противник нарезал вокруг него круги.
Уверившись, что Алекс не собирается нападать первым, наш светящийся синий приятель задрал морду и принюхался. Я-то думал, он сейчас рванет к книжным полкам и выдернет какой-нибудь сборник тайных морских карт или книжку под названием «Остановить корабль Локи: три простых шага». Но вместо этого волчара сиганул к камину, подпрыгнул и сцапал зубами рог для питья.
Где-то в глубине моего сознания обозначилась весьма вялая мысль, что надо бы ему как-то помешать.
Алекс меня опередил. Одним молниеносным движением он снова обернулся человеком, выступил вперед и метнул в волка свою гарроту, словно та была шаром в боулинге. (Я, вообще-то, видел, как Алекс кидает шары. Сказать по правде, с гарротой у него выходит половчее.) Золотая струна захлестнула волчью шею. Один резкий рывок назад и волчара навеки избавлен от головной боли.
Обезглавленная туша рухнула на ковер. Раздалось шипение, и мертвый волк в считаные секунды растаял. На ковре остался только рог да несколько клочков шерсти.
Джек потяжелел в моей руке.
Ну что ж, скорбно произнес он, похоже, я тебе не нужен. Я могу удалиться, дабы сочинить любовные стихи и от души порыдать. С этими словами он превратился обратно в рунный кулон.
Алекс присел рядом с рогом:
Как считаешь, зачем волку декоративный сосуд для питья?
Я опустился на колени, взял в руки рог и заглянул внутрь. Там я обнаружил свернутую книжицу в кожаном переплете, вроде дневника, ее кое-как запихнули в рог. Я пролистал страницы: Рэндольфовы неразборчивые каракули перемежались с изображениями рун.
Я считаю, медленно проговорил я, что мы наконец нашли подходящее произведение мертвого белого мужчины.
Мы сидели на крыше, развалившись в садовых креслах.